Книга Благородный топор. Петербургская мистерия, страница 29 – Р. Н. Моррис

— И где же у них нашла коса на камень?

— Где коса на камень, не знаю, — сказала она нерешительно. — Да уж оно теперь, наверно, и не важно.

— Катя сказала, Тихон грозился Степана Сергеевича убить.

— Тихон? Да Господь с вами! — Анна Александровна даже руками всплеснула. — Он и мухи не обидит.

— Но как, все же, по-вашему: эта именно ссора отличалась по накалу от предыдущих?

— Ох уж да. Тут такие слова летали…

— Какие ж именно?

— Ну уж увольте. Этого мне еще недоставало…

— Прошу прощения. Так где ж происходила та перепалка, не скажете?

— Во дворе. Тихон находился в дворницкой, а Степан Сергеевич на дворе, что-то там в дворницкую ему кричал…

— Что на нем было?

— На ком?

— Я имею в виду, во что при этом был одет Степан Сергеевич?

— Кажется, в шубу. Да, должно быть, как раз в нее. Он, знаете, никогда не упускал случая в ней пофорсить. На заказ ему шили, чтобы точно по размеру подходила.

— Вот любопытно. Насколько я понимаю, Степан Сергеевич ходил у вас в должниках. А вот тем не менее на шубу деньги у него нашлись.

— Он время от времени выполнял работу для Осипа Максимовича. Переводы делал. И плату, надо сказать, весьма щедрую получал. Только денежки у него долго не задерживались.

— Есть у меня к вам один вопрос, довольно деликатный. Заранее прошу за него прощения, но уж коли спрашивать, так спрашивать. Ничего не поделаешь, интересы следствия…

Анна Александровна настороженно притихла.

— Как такой человек, как Степан Сергеевич Горянщиков, мог вообще возникнуть, да еще и прижиться в вашем доме?

— Он еще при муже у нас поселился.

— Понятно. Значит, это ваш покойный супруг пожелал, чтобы Степан Сергеевич остался при вас?

— Мой муж ничего не имел против, а значит, таково и было его желание, — ответила она с неожиданной категоричностью; Порфирий Петрович даже несколько растерялся.

— Мне бы хотелось осмотреть комнату Степана Сергеевича, — сказал он наконец. — А заодно и дворницкую. Кстати, у Тихона не было, случайно, топора?

— Как же не было. У него их там целая выставка.

— Да, разумеется, какой дворник не держит у себя с полдюжины топоров. Просто, знаете, хотелось бы лишний раз убедиться. Тем более что, сдается мне, один из тех топоров сейчас как пить дать не отыщется.

— Так он топором его решил! — ахнула от своей догадки Катя.

— Топор здесь, сказать правду, действительно задействован, — обернулся к ней Порфирий Петрович. — Но интересно, с чего вы вдруг подумали, что это Тихон убил Степана Сергеевича? Я этого не говорил.

— Бореньку же, Катюша, тоже убили, — напомнила Анна Александровна, не сводя при этом глаз со следователя. — Вы же сказали, их обоих… того?

— Очевидно.

— Топором? — не унималась Катя.

Порфирий Петрович улыбнулся, но ничего не сказал.

— Вы не проводите меня в комнату Степана Сергеевича? — спросил он, вставая и опуская пустой стакан на поднос.

* * *

Чтобы войти в крохотную, с покатыми стенами каморку в мансарде, Порфирий Петрович вынужден был нагнуться.

— Тесно-то как, — сказал он стоящей сзади Кате.

— Степан Сергеевичу хватало, — отозвалась та из коридора. Двоим в такой тесноте было не повернуться. — Он и не жаловался. Мне, говорит, как раз по размеру.

Следователь не спеша оглядел жилище карлика: детских размеров кроватка под книжными полками; стол со стулом (и тот и другой с укороченными ножками). Была еще кажущаяся огромной оттоманка и резной сундук темного дерева. Небольшое мансардное окно выходило на Среднюю Мещанскую. Небо подернулось тучами; возможно, надвигалась пурга. В каморке, кстати, было жарко: дом снизу отдавал свое тепло. Пол был не паркетный — дощатые половицы. В целом вид у жилья был опрятный (беленые стены, надо отметить, абсолютно голые, без намека на иконы).

На столе рядом с аккуратной стопкой бумаги лежала открытая книга. Порфирий Петрович, подняв, взглянул на обложку; «Philosophie de la misere» Прудона.

— «Философия нищеты», — перевел он вслух.

Книга была раскрыта на 334-й странице. Внимание невольно привлекала фраза посередине, подчеркнутая красными чернилами: «J'insiste done sur mon accusation». Порфирий Петрович, возвратив книгу на стол, взял со стопки верхний листок, исписанный размашистым почерком, тоже красными чернилами — русский перевод той самой страницы. Фраза «Следовательно, я настаиваю на своем обвинении» была также подчеркнута. В русском переводе следом шли слова: «Отец Веры станет разрушителем Мудрости». Фраза показалась настолько необычной, что Порфирий Петрович вернулся к исходному французскому тексту. За подчеркнутой фразой там шло: «sous le regime aboli par Luther et la revolution francaise, l'homme, autant que le comportait le progres de son industrie, pouvait etre heureux…» На русском фраза «При режиме, отмененном Лютером и Французской революцией, человек мог быть счастлив в пропорции с ростом промышленности…» следовала лишь за вставкой насчет «отца Веры».

Положив листок на место, Порфирий Петрович обернулся к Кате с улыбкой:

— Это вы тут порядок за ним наводите? Сдается мне, хозяйство у Анны Александровны просто образцовое. Она, я бы сказал, великолепная хозяйка.

— Лучше и не сыскать.

— Вот-вот. А скажите мне, не было ли еще чего-нибудь необычного в день той ссоры? Может, к Горянщикову или Тихону кто-нибудь приходил? Какие-нибудь, к примеру, визитеры?

— А и вправду, — удивилась своей беспамятливости Катя. — Приходил, мальчик какой-то.

— Мальчик? Что еще за мальчик?

— Не знаю. Я его прежде не видела. Странно как-то: упрямый такой мальчишка, требовал видеть Степана Сергеевича. А на выходе заглянул еще и в дворницкую, кликнул Тихона. Как раз вскорости после той ссоры. А потом, буквально сразу, Степан Сергеевич засобирался, спешно так, и ушел.

— В той своей шубе?

— Ну да. В точности как Анна Александровна сказывала.

— А как скоро после ухода Степана Сергеевича вы обнаружили, что Тихона тоже нет на месте?

— Ну понятно, хватились под утро: двор-то чистить некому. Из-за снега уже дверь было трудно открывать. Пришлось слугу Осипа Максимовича упрашивать — ох и хлопотное это дело, скажу я вам. Замашки у него чисто барские: и то не по нему, и это.

— Кто же тогда следил за двором в отсутствие Тихона?

— Да вот, пришлось с соседским дворником договариваться. Он иногда приходит, когда Тихон у нас в загуле.

— Меня интересует тот мальчик. Это, наверно, друг дочери Анны Александровны?