Книга Охота на «крота», страница 8 – Кристофер Дикки

В наушниках послышался голос пользователя САД412. Он начал рассказывать о такфире — анафеме, которой предают лицемерных мусульман.

Я открыл свою домашнюю страничку в «Йеху» и стал загружать адресные файлы Абу Сейфа в виртуальный портфель. Затем я изучил профили всех посетителей чата. Тигровый Глаз носила хиджаб, чадру и искала мужа. Рабаллаха оказался студентом из Миннесоты. САД412 «был недоступен». Дружок не указал своего имени, но в профиле нашелся его адрес — Испания, Гранада. Уже это показалось мне странным — совпадение со словом на чехле для ножа. Я кликнул меню «Пуск» на панели Windows и запустил «Поиск», запросив все файлы со словом «Гранада».

Сняв один наушник, я прислушался: дети Абу Сейфа бегали по лестнице, а одна из жен шумела на кухне. Но я был уверен, что они нас не побеспокоят. Их учили ничего не видеть и быть невидимыми. В дом пришел странный человек, и Абу Сейф наверняка рассказал им о моем визите, когда вышел приготовить чай.

На мониторе высветилась маленькая иконка в виде двигающейся по часовой стрелке лупы вокруг иконки, изображавшей страницу. Она все крутилась и крутилась. Я слышал, как САД412 провозглашал власть арабов над кяфирами, то есть неверными. Лупа по-прежнему крутилась. На мониторе появилось сообщение: «По вашему запросу ничего не найдено».

Я напечатал «Гранада». Лупа снова закрутилась. Опять ничего.

Кто-то постучал в дверь. Я снял наушник, чтобы было лучше слышно. В дверь стучала маленькая рука. Детская. Стук не прекращался. «Баба?» Я слышал голос ребенка. «Баба?» На двери нет замка. Если она откроется, то ребенок с порога увидит мертвого отца и меня. Мной овладела паника, и я выдернул наушники из гнезда. Комната наполнилась голосом САД412, вещавшим о лицемерных правителях Аравии. Маленькая девочка перестала стучать. Услышав человеческие голоса, она удалилась.

Почти все файлы в «Моих документах» были на арабском. Я скачал все, созданные первого августа, на свою домашнюю страничку, чтобы иметь к ним доступ, где и когда бы они мне ни понадобились.

Кожа Абу Сейфа побледнела, даже под бородой. Черные выпученные глаза стали мутными, как вощеная бумага.

— Добро пожаловать в рай, — сказал я и вытащил нож у него из шеи. Затем вытер кровь о его халат, засунул лезвие под ножку стола и дернул вверх — лезвие треснуло. Из ножа получится хорошая отвертка. Я снял корпус компьютера, обнажив его внутренности.

* * *

— Ресторан «Джамп-старт», лучшие гамбургеры в Канзасе, чем могу помочь? — Голос Бетси перебивал стук тарелок. Время ленча уже окончилось, и вскоре ее смена тоже должна была подойти к концу.

— Привет, милая, — сказал я, стараясь не называть ее по имени и надеясь, что она не назовет мое.

— Привет. Как дела, солнышко?

Я рассмеялся. «Моя девчонка», — подумал я. Однажды она призналась, что считает нас больше чем просто любовниками, даже больше чем мужем и женой. «Мы — сообщники», — поделилась она со мной своим наблюдением. Я никогда этого не забуду, потому что это было точно подмечено.

— У меня все хорошо. Все замечательно, — поспешил успокоить ее я. — Клиенты платят по счетам?

Первый чек из конторы Гриффина уже должен был прийти. Это немного успокоило бы Бетси. Она всегда переживала из-за денег, и у нее были на то основания: частенько мы едва сводили концы с концами.

— Пока все хорошо, — сообщила Бетси.

— Рад слышать, а то эти типы могут посадить на голодный паек. Думаю, что лучше сразу обналичить чек и спрятать деньги в каком-нибудь надежном месте. Там, где их нельзя найти.

— Дельный совет, — согласилась Бетси. — Я могу для тебя что-нибудь сделать?

— Я хотел бы заказать у тебя столик для большой вечеринки в честь моего дня рождения.

— На какое число?

— Второе февраля, — сказал я. На самом деле день рождения у меня другого числа. — День сурка. К тому времени мне уже будет ясно, кончилась ли зима.

Я слышал, как упала и разбилась тарелка.

— О Господи! — вздохнула Бетси. — Ты планируешь все заранее. Но это еще так не скоро. Четыре с половиной месяца.

— Мне нужно многое сделать. Слишком многое. И я должен это сделать.

— И никто, кроме тебя, не справится с этим?

— Никто.

— Значит, тебе придется работать совсем одному.

— Совсем одному, — подтвердил я. — И мне будет очень одиноко.

Гриффин едва дышал, когда мы встретились с ним на тропинке и вместе побежали вдоль берега продолговатого мелкого озера в глубине Гайд-парка в центре Лондона. Он даже не поздоровался со мной. Гриффин пытался сохранить темп и полностью сосредоточился на этом.

— Тебе крышка, — проронил он наконец. — Ты убил не того человека.

— Ты так думаешь?

— Так считают британцы. Он был одним из их людей.

— Ни хрена.

— Нет, был.

— Он использовал их, — попытался я объяснить. — Использовал. — Я стал набирать темп, и надо было постараться дышать как можно глубже и поменьше говорить. — Они знают обо мне?

— Никто не увидел в этом связи… кроме меня.

— Тогда никаких проблем.

— Все кончено.

— Все только начинается. — Я ускорил темп. — Пять. Шесть. Их еще больше, таких, как он.

— Нет.

— Ты меня увольняешь?

— Отправляю тебя домой.

Несколько сотен ярдов мы бежали молча, миновали небольшой тоннель под дорогой и устремились вверх к огромному фонтану и пруду. Солнце уже взошло, и в парке стали попадаться люди.

— Что тебе сказали британцы? — спросил я.

— Убийство с целью ограбления. Это же Илинг.

— А жесткий диск?

— Они его забрали.

— Нет, дружище, вот — твой. Если, конечно, ты хочешь.

Мы находились на небольшой лужайке, в центре которой красовался каменный монумент, отдаленно напоминавший миниатюрный памятник Вашингтону. Отсюда все хорошо просматривалось, поблизости никого не было. Я, сделав рывок, добежал до памятника и остановился около него с таким видом, словно только что пересек финишную прямую. Гриффин остановился примерно в пяти шагах от меня.

— Ты вынул жесткий диск из компьютера?

Я кивнул:

— Считай, он твой.

Гриффин рассмеялся.

— Господи! — звенел его голос. — Господи! Все-таки справедливость существует.

Я тоже засмеялся.

— Когда речь зашла о нем, — сказал Гриффин, — англичане ничего не сказали. Но…

— Но?..

— Если серьезно, то тебе пора домой.

— Ты думаешь?

— Просто знаю.