Книга Дети судьбы, страница 127 – Джеффри Арчер

— Я не возражаю, — Флетчер повернулся к Нату.

— Я тоже, — сказал Нат. — Во всяком случае, сейчас со мной мой адвокат.

— Даже если это повлияет на исход выборов? — спросил доктор, оставив без внимания легкомысленную шутку Ната; оба кандидата кивнули. — Вы должны ясно понять: то, что я собираюсь вам раскрыть, — это не то, что могло произойти или даже что весьма вероятно, — нет, это — несомненный факт.

Доктор раскрыл папку и взглянул на свидетельство о рождении и свидетельство о смерти.

— Сенатор Давенпорт и мистер Картрайт! — произнёс он, словно обращаясь к людям, которых он раньше никогда не встречал. — Я должен сообщить вам, что после тщательной проверки и перепроверки образцов ваших ДНК, у меня не осталось никаких сомнений, что вы — не только родные братья, — он помедлил, снова взглянув на свидетельство о рождении, — но и дизиготные [73] близнецы.

Доктор Ренуик замолчал, ожидая, пока до Флетчера и Ната дойдёт значение того, что он сказал.

Нат вспомнил дни своего детства, когда ему нужно было искать в словаре значение незнакомых слов. Флетчер первым нарушил молчание:

— Это значит, что мы — не однояйцевые близнецы?

— Правильно, — подтвердил доктор Ренуик. — Предположение, что близнецы всегда должны быть друг на друга неотличимо похожи, всегда было выдумкой романтических писателей.

— Но это не объясняет… — начал Нат.

— Если вы захотите знать ответы на другие вопросы, — сказал доктор Ренуик, — в том числе на вопрос о том, кто ваши подлинные родители и каким образом вы оказались разделены, — я охотно дам вам возможность изучить на досуге эту папку.

Доктор Ренуик постучал пальцами по папке перед собой.

Последовало долгое молчание. Наконец Флетчер сказал:

— Мне не нужно изучать содержимое этой папки.

Настала очередь доктора Ренуика выразить удивление.

— Нет ничего такого, чего я бы не знал о мистере Картрайте, — объяснил Флетчер, — в том числе подробности трагической смерти его брата.

Нат кивнул.

— Мама всё ещё хранит фотографию, на которой мы оба лежим рядом с её кроватью в больничной палате, и она часто говорит о том, кем мог бы стать Питер, если бы он выжил. — Нат помолчал и взглянул на Флетчера. — Она гордилась бы человеком, который спас жизнь своего брата. Но у меня есть один вопрос, — обратился он к доктору Ренуику. — Я должен спросить, знает ли миссис Давенпорт, что Флетчер — не её сын.

— Насколько мне известно, нет, — ответил доктор Ренуик.

— Почему вы так уверены? — спросил Флетчер.

— Потому что среди многих данных, которые есть в этой папке, есть письмо доктора Гринвуда, который принял роды у обеих ваших матерей. Он оставил указания, что сведения из этой папки могут быть обнародованы только в том случае, если относительно вашего рождения возникнут разногласия, которые могут повредить репутации больницы. И в этом письме указывается, что, помимо доктора Гринвуда, есть только один человек, который знает правду.

— Кто это? — разом спросили Нат и Флетчер.

Доктор Ренуик немного помедлил и перевернул следующую страницу.

— Некая мисс Хезер Никол, но поскольку её, как и доктора Гринвуда, давно уже нет в живых, никто не может это подтвердить.

— Это была моя нянька, — сказал Флетчер, — и, насколько я помню, она на что угодно пошла бы, чтобы угодить моей матери. — Он повернулся к Нату. — Однако я всё-таки хотел бы, чтобы мои родители никогда об этом не узнали.

— Я тоже. Какой смысл причинять нашим родителям ненужные мучения? Если миссис Давенпорт узнает, что Флетчер — не её сын, а моя мать — что Питер остался жив и у неё отняли возможность воспитать обоих сыновей, подумать страшно, в каком они будут смятении и горе.

— Я согласен, — произнёс Флетчер. — Моим родителям сейчас уже около восьмидесяти, так что зачем воскрешать призраки прошлого? — Он помедлил. — Хотя, признаюсь, мне очень любопытно, насколько иначе могла бы сложиться наша жизнь, если бы я оказался в твоей люльке, а ты — в моей, — добавил он, взглянув на Ната.

— Мы этого никогда не узнаем, — ответил Нат. — Но одно несомненно…

— Что именно? — спросил Флетчер.

— Я всё-таки был бы следующим губернатором Коннектикута.

— Почему ты в этом так уверен? — спросил Флетчер.

— У меня было преимущество на старте, и это преимущество сохраняется. В конце концов, я прожил на свете на шесть минут дольше, чем ты.

— Это крохотное преимущество я наверстал уже через час.

— Дети, дети! — снова воскликнул доктор Ренуик; он закрыл папку, и оба брата посмотрели на него. — Значит, вы согласны, что любое свидетельство о вашем родстве следует уничтожить, чтобы потом никогда к нему не возвращаться?

— Мы согласны, — без колебаний сказал Флетчер.

— И никогда к нему не возвращаться, — повторил Нат.

Доктор открыл папку и сначала достал оттуда свидетельства о рождении, которые затем вложил в прибор для разрезания бумаги. Нат и Флетчер молча смотрели, как одно за другим исчезают доказательства их родства. За свидетельствами о рождении последовало трёхстраничное письмо от 11 мая 1949 года, подписанное доктором Гринвудом. Исчезло ещё несколько других внутрибольничных документов — все от 1949 года. Доктор Ренуик продолжал всё уничтожать, пока перед ним не осталась пустая папка, на которой было написано: «Натаниэль и Питер Картрайты». Доктор разорвал папку на несколько кусочков, и последние доказательства исчезли в приборе.

Флетчер встал и пожал руку своему брату.

— Увидимся в губернаторском особняке!

— Безусловно! — сказал Нат, обнимая его. — Первым делом я закажу пандус для инвалидных колясок, чтобы ты мог регулярно меня навещать.

— Ладно, мне пора идти, — сказал Флетчер, поворачиваясь, чтобы подать руку доктору Ренуику. — Мне нужно выиграть выборы.

Он заковылял к двери, стараясь дойти до неё раньше Ната, но тот вскочил и открыл для брата дверь.

— Меня с детства учили, что нужно открывать двери женщинам, престарелым и инвалидам, — объяснил Нат.

— И можешь к этому списку прибавить будущих губернаторов, — парировал Флетчер.

— Ты читал мою статью о льготах для нетрудоспособных? — спросил Нат.

— Нет, — ответил Флетчер. — Меня никогда не волновали непрактичные идеи, которые нельзя воплотить в законодательство.

— Знаешь, я буду жалеть только об одном, — сказал Нат, когда они оба были уже в коридоре и доктор Ренуик не мог их услышать.

— О чём же? — спросил Флетчер.