Онлайн книга «Жена завоевателя»
|
– Стефан получил подтверждение тому, что слухи о появлении шпионов фиц Эмпресса верны. Он опасается, что они проникли во многие благородные дворянские дома, пока он держал совет в Лондоне. Марк и аббат слушали рассказ Джона об опасениях короля, и аббат хмурился. – Я надеялся, что его шпионы уже убиты, – сетовал аббат. – У нас давно не было известий на этот счет, но лорды больше не переходили на сторону анжуйцев. – Я думаю, – заключил Марк, – что они не стали бы открыто объявлять о том, что перебежали на другую сторону. Особенно когда еще находились в Лондоне. Когда лорды окажутся в безопасности за стенами своих замков и урожай будет собран, мы узнаем об их истинных намерениях. Джон покачал головой и оперся рукой о стену так, что рукоять его меча ударила в камень. Меч звякнул, и он неосознанно перехватил его свободной рукой. Его приятное румяное лицо было серьезным. – Мы не можем просто дожидаться этого, Марк. Время – его союзник. Если его шпион здесь, мы должны перехватить его до того, как по весне Генрих фиц Эмпресс высадится на наших берегах. – Думаю, это произойдет зимой, – спокойно предположил Марк. Он сел в кресло, вытянув ноги перед собой: – Достаточно будет, чтобы кто-то из наших дворян примкнул к его делу, и Генрих не станет медлить, чтобы совершить вторжение в Англию. А Язычник Соваж умеет быть убедительным. Гвин вскочила с места, будто ее подбросило пружиной. – Язычник? Мужчины повернули к ней головы. Марк умолк. Его взгляд, обращенный к дальней стене, медленно переместился. Он уставился на нее, мгновение смотрел не отрываясь, потом усмехнулся, и улыбка его была медленной и ужасной. Он поднялся на ноги. – Поднимай своих людей, Кэнтербридж. Она пришла сюда из южных лесов. Майлз и Джон уже спешили к двери, быстро переговариваясь о лошадях и лесных дорогах. – Нет! – закричала Гвин, торопясь за ними. – Нет! Вы не можете! Они на мгновение остановились, и Марк успел наклониться и провести пальцем по ее щеке, приговаривая шепотом на ухо: – Я это знал! Потом он быстро зашагал прочь, а аббат поспешил за ним. Гвин снова рванулась вперед, но Джон предостерегающе положил руку ей на плечо. – Гвин! – Он нетерпеливо встряхнул ее. – Что с тобой творится? Мы выслеживаем шпиона. Из-за него наш король может потерять трон! – Он спас мне жизнь! Только сейчас Джон понял… Приятное доброе лицо его исказилось и выразило отвращение. – Ты знаешь, кто он, этот Язычник? – спросил он с яростью. – Н-нет. Он сделал нетерпеливый жест рукой. – Он Гриффин Соваж, Гвиневра, – прошипел Джон. – Сын Кристиана Соважа. Наследник Эверута. Она почувствовала, как кровь отлила от ее лица. – Отец Язычника и твой когда-то были друзьями. Самыми близкими друзьями. Они делили все – женщин, вино, военную судьбу. Они всюду были вместе. Всюду, – повторил он многозначительно. В сознании Гвин замерцало какое-то смутное воспоминание. Что-то пугающее. – Святая земля, – прошептала она. Джон бросил на нее пронизывающий взгляд. – Да. И отец Марка тоже был там, миледи. Их было трое. Не забывай об этом. Она почувствовала приступ тошноты: – Что? – Отец не рассказывал тебе? Много лет назад Марк был оруженосцем твоего отца… – Что? – Это было задолго до твоего рождения. Отец Марка Майлз навязал его. Предполагалось, что Гриффин Соваж станет его оруженосцем, но что-то случилось, что-то произошло. Не знаю, как и почему это случилось, но эти три семьи связало нечто странное – возможно, нечестивое. Соважа, фиц Майлза и де л’Ами. – Марк знает Язычника? – спросила она слабым голосом. – Марк знал его отца, и да, знает и сына. И у Марка есть причина ненавидеть его, как ненавидел и де л’Ами. «Ненавидеть… – думала она тупо. – Предполагается, что я должна его ненавидеть». – Что ты говоришь? – Я говорю, Гвин, что, если еще раз посмеешь возразить Марку, ты обречена. И Эверут, и ты перейдете под его опеку, и он возьмет тебя в жены. Она прижала руку ко рту. Страх накатил на нее как волна безумия. Это движение, казалось, разгневало Джона. – Неужели ночь, проведенная с Язычником, стоит того, чтобы потерять Эверут? – спросил он свирепо. – Почему ты ничего не сказала о своем спасителе? Лицо его побледнело. – Боже, храни нас всех, Гвинни. Ты не знала? Да? Она изо всех сил покачала головой, отрицая это, но внутри у нее все кричало: «Да, да. Я знала, что он не тот, кем кажется, и этого было достаточно». Гвин закрыла лицо руками. Кончики ее пальцев похолодели, и она ощутила щеками их ледяной холод. Она с трудом различала лицо Джона. Оно распадалось и ускользало. Она не могла сфокусировать на нем взгляд. – У меня нет времени рассказывать тебе истории, Гвин. Если ты хочешь, чтобы Эверут оставался твоим, то он и должен остаться твоим. Кроме всего прочего. Ты меня понимаешь? Он посмотрел на нее как-то странно: – Неужели отец не рассказал тебе даже это? Она инстинктивно потянулась к руке Джона, потому что в этом столь изменчивом мире ей надо было держаться за что-то прочное. Отец знал Язычника. Отец его ненавидел. Значит, было что-то связывающее их семьи. Джон дотронулся до ее руки, цеплявшейся за него, и на мгновение смягчился, снова став добрым и общительным, каким она знала его долгие годы. Тем, кто мог бы объяснить ей все это безумие. Но он этого не сделал. В темном коридоре появился один из людей Кэнтербриджа и сделал ему знак. – Я должен идти. – Джон обнял ее и повел назад в комнату, задержавшись по пути у двери: – Так будет лучше. И закрыл за собой дверь. Гвин уставилась в стену. В комнате стояла оглушительная тишина, такая, что от нее заложило уши. Она опустила взгляд на свои руки, повернутые ладонями кверху и лежащие на коленях. Они были точно такими же, как день назад, как неделю назад, и все-таки не такими. Она тупо оглядывала комнату и видела знакомые предметы – бюро, буфет, стол, но теперь они предстали перед ней искаженными и потому вызывали отвращение. Отец оставил ей две вещи, две вещи, которыми она дорожила, – Эверут и связку писем в шкатулке. Одно из этих сокровищ она отдала Язычнику, которого полюбила, другое будет потеряно, если она попытается спасти его. Оттолкнув с дороги кресло, она бросилась к двери, распахнула и столкнулась с одним из рыцарей Марка. Это оказался де Луд. Господи, ее окружали кошмары! |