Онлайн книга «Манхэттенский ноктюрн»
– Я принесла кое-что тебе показать, – сказала она. Это была одна из тех брошюр с глянцевой обложкой, какие печатают компании по операциям с недвижимостью в более престижных районах. – Я только что просматривала ее, когда ехала в такси. – Она бросила развернутую брошюру на стол. – Взгляни-ка вот на это. Я увидел цветное фото большого белого дома с ухоженным газоном, множеством окон, террас, стрельчатых фронтонов, венчающих карнизов. Он был похож на яхту или свадебный торт. – Думаю, Чарли это понравится, – заметила она. – Агент по недвижимости говорит, что он находится в семи минутах ходьбы от железнодорожной станции. Она продолжила изучать фото, а я разглядывал ее лицо и в первый раз ясно увидел, что время начинает накладывать свой отпечаток на кожу вокруг ее глаз. Мне как-то не верилось, что она хотела окончить свои дни в большом белом доме или что она мечтала о жизни с Чарли. Я думаю, что в подобной перспективе она искала своего рода забвение, которому могла бы предаваться – изредка и ненадолго. Но влечения всегда возвращаются, и если я хоть что-то понял в этой женщине, так это то, что ее влечения будут не наталкивать ее, а уводить от мысли о надежных белых домах. Но с другой стороны, теперь я видел, как отчаянно стремится она к новой жизни, которая была здесь, прямо перед ней, и ей, по-моему, казалось, что эта жизнь совсем близко, стоит только протянуть руку; а еще она, вероятно, искренне верила, что ее долгому странному путешествию наконец-то пришел конец. Сейчас уже не в моде полная зависимость молодой женщины от мужчины, и для такой женщины, к примеру, как моя жена, получившей все преимущества образования, которое она считала главным в жизни, идея подобной зависимости, понятное дело, означала бы нечто вроде экзистенциальной смерти. Но если в Кэролайн и таилась неотчетливое желание сделать карьеру или получить работу, оно было подчинено куда более определенному стремлению перейти в общество, далекое от того, в каком она до сих пор пребывала, общество, в котором она, в первый раз в жизни, могла бы почувствовать себя в безопасности… от других и от самой себя. – И у меня для тебя есть несколько вещей, – сказал я. – Правда? А они так же интересны, как и моя? – Трудно сказать. – Тогда показывай первую. Я сунул руку в карман и сжал в пальцах осколок фигурки из нефрита. Я мог бы на этом остановиться, мог бы сказать, что пошутил, и все просто было бы похерено. Но я поступил иначе, я положил кусочек нефритовой лошадки на стол. Уши у нее были отбиты, но глаза и морда выглядели превосходно. Она нахмурилась, потом взяла ее в руки. – Очень красивая вещица, – сказала она. – Что это? То есть откуда это? Я смотрел на это очаровательное лицо, эти голубые глаза, на эту маску и понимал, что никогда не знал ее и никогда не узнаю. Я прошептал: – Не лги мне хотя бы сейчас, Кэролайн. Она опустила глаза, потом отвела взгляд в сторону. – Это был подарок, – сказал я, – тебе, я полагаю. – Да. – От Хоббса? – Да. – Ценная вещица. – Надо думать, что да. Она долго принадлежала ему. – А Саймон нашел ее и взбесился. – Да. Я же говорила тебе об этом. – И ты не стала повторять Саймону ту историю, которую рассказала Хоббсу, потому что это было нечто, что ты желала утаить от него, нечто, что принадлежало только тебе. – Да. – Она кивнула. – Мы уже говорили об этом прошлой ночью, Портер. – Он швырнул ее в тебя в доме на Одиннадцатой улице, она разбилась о стенку лифта, и ты не потрудилась подобрать этот кусок. Теперь она смотрела прямо на меня, и в ее глазах было все: страх, ненависть, изумление и даже, по-моему, что-то похожее на любовь, потому что я в конце концов понял ее. – Да, – согласилась она. Я выдержал ее взгляд, не произнеся ни слова, а потом сосредоточил все свое внимание на омлете, цепляя вилкой маленькие кусочки зеленого лука. Вокруг нас слышалось легкое царапанье серебряных приборов по фарфору, журчали разговоры, двигались и общались люди – величественные декорации и реквизит к спектаклю манхэттенской жизни. – Портер? Я поднял глаза, а потом подвинул по столу к ней ключ. Она уставилась на него: – Ключ?! – Он самый. Она вызывающе смотрела прямо на меня. Голубыми глазами. Коснувшись ключа сначала одним ноготком, она зажала его между большим и указательным пальцами и взяла со стола. – Хоббс вернул мне этот ключ, – сказал я. – Его люди… – Я знаю, знаю. Официантка принесла мне стакан томатного сока. – Тебе известно, что там была видеопленка? – спросил я. Она прожевала кусок яичницы: – Ну и что на ней было? – Он установил портативную камеру в механизм управления лифтом. А объектив был скрыт в отверстии кнопки десятого этажа. Казалось, до нее начинало доходить, о чем шла речь. – На седьмом этаже здания лифт остановился, и когда дверь кабины открылась, объектив нацелился прямо на ту самую комнату, где… – О чем ты говоришь? – Пленка здесь, Кэролайн, со всем, что там произошло. – Я наклонился вперед, чтобы никто из сидевших рядом не расслышал мои слова. – Секунда за секундой. Ссора, нож, ключ. Она кивнула, на этот раз уже явно через силу. – Я думаю, он справлялся у своего отца, как установить там камеру, лифт ведь был старой конструкции. – Наверное. – Со стороны Саймона это, скорее всего, была игра. Он хотел посмотреть, что из этого выйдет на пленке. – Он подначивал меня. Я посмотрел на нее: – Ты думаешь? Она не ответила, да и что на это можно было ответить. – У меня есть оригинал пленки, – сказал я, – и есть одна копия. Оригинал спрятан в надежном месте, и тебе до него не добраться, а копия у меня с собой. Я сунул руку под стол. Она внимательно следила за моими манипуляциями. Я достал пленку, положил на стол и подтолкнул ее к ней поближе. – Вот, это тебе. Можешь смотреть, уединившись в укромном уголке собственного дома. Кэролайн коснулась кассеты кончиками пальцев. – Я не ожидал подобного сюрприза, – сказал я. – Это было сюрпризом и для меня. – Так что же там была за история? – спросил я. – Какая история? – Ну та самая, которую Саймон все требовал ему поведать. |