Онлайн книга «Манхэттенский ноктюрн»
|
Я проследовал за ней через калитку, после чего она тщательно ее заперла. – Меня зовут Эстрелла Гарсия, – представилась она. – Портер Рен, – ответил я. Она, по-видимому, точно так же не поняла, что это имя. – А это что за штуковина такая? – поинтересовался я, указывая на маленький баллончик у нее в руке. – Газ «мейс»? Она с серьезным видом покачала головой: – Нельзя пфукать мейс на собак. У вас закапают слезы. – Она показала на свои зеленовато-карие глаза, и мне пришло в голову, что когда-то, давным-давно, их, должно быть, называли прекрасными. – Это перец, потому что перец попадает в нос, да? Перец действует на собак и дурных людей, правильно? Я кивнул. – Я было вообразил, что вы хотите угостить меня порцией этого средства. Она нахмурилась: – Вам теперь не надо бояться. Мы шли по обломкам кирпича, покрывавшим дорожку вокруг участка. Я молча пытался примерно определить место, где нашли тело Саймона Краули; теперь это был клочок земли с засохшими цинниями в кадках из разрезанных автомобильных шин. Почва там была неважная, перемешанная с кусками затвердевшего строительного раствора и осколками кирпича и оконных стекол. Рабочие компании, занимающейся разборкой домов, оставили после себя крупные обломки бетонных плит и даже несколько стальных балок, и я подумал, что, возможно, сделанная ими находка испугала рабочих и они наспех закончили свою работу. – В моей стране у нас повсюду много садов, – сказала Эстрелла Гарсия. – В маленьком городке жители выращивают кукурузу, помидоры, а это место прямо создано для того, чтобы люди были счастливы и разводили здесь, может, какие-нибудь цветы, может, перец… – Этот сад здесь, наверное, недавно? – спросил я небрежно. – Всего одно лето. Прошлую весну все тут очень здорово потрудились, потому что люди, ну вы понимаете, они сначала набросают везде много мусора и всяких поломанных вещей… а вот это, посмотрите туда, это посадил мой внук… – Она указала на кривой рядочек семян подсолнуха. – Мы навели тут эту красоту для тех, кто здесь живет. Все, знаете, любят наш садик. – А те, кто ходит сюда, в ваш сад, живут на этой улице? Она рассеянно кивнула, отпихнув отечной ступней выпавший из загородки кирпич. – Моя семья… мы живем тут по соседству. – Она жестом показала на соседний дом 535. – Некоторые живут там, на другой стороне улицы, и все приходят сюда. – А что, дом, который здесь стоял, обвалился? – спросил я. Она пожала плечами: – Нет, знаете, он был не такой уж плохой. – Не заколоченный досками и нерушившийся? – Никто там не жил, но он был в порядке, понимаете? – А как насчет крыши? – Не знаю таких вещей. Некоторые люди, ну, попытались жить там, но им дали пинка под зад. Наш дом лучше. У меня зять – супер. У него очень хорошая работа. Он всегда убирает прихожую, входные ступеньки, все… Мы пошли обратно к высокому забору. – Неужели этот дом нужно было сносить? – Нет, я думаю, он был еще достаточно хорош. – А ваш зять что-нибудь знает об этом доме? – Ода! – Надеюсь, я не причиню ему большого беспокойства, если расспрошу его о нем? Она не ответила, доставят ли мои вопросы беспокойство ее зятю или нет. Мы прошли в заднюю часть участка, и миссис Гарсия провела меня вниз по трем цементным ступенькам, заваленным детскими велосипедами, через другую дверь с надписью «Контора», потом снова вниз по деревянной лесенке, где воздух внезапно оказался горячим, и дальше, в огромную темную комнату с извивающимися повсюду трубами и гудящей печью размером с грузовик, шеренгой свистящих водяных отопительных агрегатов, пустой кабиной лифта, еще несколькими велосипедами, лестничным маршем в дальнем конце, разным хламом и со стоявшим под лампочкой с длинной цепочкой с теннисным мячиком на конце довольно изящным старинным письменным столом, за которым сидел седеющий латиноамериканец в забрызганных очках с сильными стеклами и обрабатывал напильником небольшую деталь масляной арматуры с гневной решимостью, давшей мне понять, что он точно знал, что делает, и, в общем и целом, с большим удовольствием оказался бы где-нибудь в другом месте. – Луис, – окликнула его Эстрелла Гарсия, – этот человек спрашивал о том доме, который снесли. Он поднял глаза и вперил свой взгляд в меня: – Рядом? – Справа, – уточнила она. – Слушаю вас, – сказал он мне и снял очки. – Я интересовался соседним домом. Номер пятьсот тридцать семь. Почему его снесли? – Дом был не слишком хорош. – Он пожал плечами, вытирая руки о тряпку. – А ваша теща говорила, что он выглядел вполне прилично. Он раздраженно покачал головой: – Нет, нет, она понятия не имеет, в каком состоянии были эти дома. Они были неважные. Там ничего не меняли после, кажется, 1970 года. Я сам тысячу раз бывал в том доме. Крыша – просто жуть, на втором этаже что-то обрушилось, кругом трещины… нет, ничего хорошего. Крышу не меняли, значит, вам самому надо было этим заниматься, я имею в виду приходилось укреплять крышу и всякое такое, ведь там вечно лила вода, и вещи, понимаете, все вещи покрывались льдом, трескались, а потом начинали гнить. Да и крыс кругом было полно. Я представился ему и объяснил, что я репортер. – А вам что-нибудь известно о трупе, который здесь нашли, когда сносили дом? Комендант кивнул и вздохнул, словно ему была в тягость все эта людская копошня, заурядная в своей идиотичности. – Да, было что-то в этом роде. – Наверное, копы задавали много вопросов? – Да, поспрашивали тут кое о чем. – Они так ни до чего и не докопались. Он пожал плечами. Было видно, что ему это совершенно безразлично. – Людей, знаете, все убивают да убивают. Тут у нас одну даму наверху, на пятом этаже, а еще ребенка… в том конце улицы. Я кивнул. – А вы не интересовались, как, собственно, тело попало на этот участок? – Да нет, – ответил он, – не мое это дело. – Так-то это так, но я вообще говорю об этом, потому что участок был огорожен боковым навесом с проволокой поверху; да и сам дом тоже был надежно забит. – Кроме парадной двери. – Верно, но она была заперта, – сказал я, – так что, вероятно, не было… – Эй-эй, постойте-ка, – прервал он меня, в забывчивости снова обтирая руки тряпкой. – А вам известно, сколько в городе слесарей? У меня наверху есть жильцы, которые, чтоб их черт побрал, все время меняют у себя замки. Они не желают больше платить за квартиру и ставят себе другие замки. – Он покачал головой. – Раньше всегда домовладелец менял замки! Теперь жильцы. И все время вопят насчет забастовки квартиросъемщиков. – Он бросил тряпку на стол. Мои расспросы его не трогали, он просто использовал удачно подвернувшуюся возможность высказать все, что у него наболело. – Говорю вам, все дело в вечной загвоздке, как раз и навсегда покончить с ремонтом сортиров. У меня здесь только один настоящий помощник… – Он повернулся к темному коридору, идущему вдоль ряда больших труб, обмотанных толстым слоем изоляции. – Адам! Поди сюда! |