Книга Лотерея, страница 39 – Вячеслав Кумин

— Ты прав, парень, — после короткой паузы признал Ремезов. — На основательную разведку лучше выходить вечером, когда станет чуть прохладнее и не так убийственно светло. Но на минутку все же выйти стоит, просто осмотреться… А то из шлюзовой камеры много не увидеть.

На взгляд Махова, из дверного проема видно достаточно, чтобы сложилось мнение о мире, в который их занесло волею случая. Это огромная каменистая пустыня, что естественно при такой-то жаре, она уходила, насколько хватало взгляда. Ни гор, только небольшие холмы вдалеке, и никакой растительности в пределах видимости. Что странно, ведь главный компьютер должен был посадить посадочные модули вблизи источника воды, так он запрограммирован.

«Если только здесь вообще есть источники воды и растительность», — подумал Эрик.

Небеса отсвечивали сиреневым. Небольшие рваные белесо-желтые, местами бледно-коричневатые облака плыли так низко, что казалось, стоит немного подпрыгнуть, и можно будет потрогать их рукой. До них едва ли пара сотен метров.

— Хорошо… — ответил он на предложение старшего напарника, и они вышли наружу, ступив на горячий шершавый камень.

Махов невольно присел, когда, подняв голову к небесам, увидел над головой огромный, закрывающий едва ли не полнеба серп газового гиганта, отдаленно походящий на Юпитер. Его поверхность разделяли такие же разноцветные полосы стремительно несущихся атмосферных течений и пятна чудовищных воронок ураганов между поясами.

— Ё-моё… Действительно впечатляет, — нервно хохотнул Ремезов, тоже инстинктивно пригнув колени. — Давай зайдем в тень модуля… может, полегче станет.

В тени действительно стало чуточку полегче, но ничего нового рассмотреть им не удалось. Все тот же бескрайний красноватый пейзаж под сиреневым небом с низкой облачностью.

— Ну что, это определенно не Орхан, — подытожил Антон Николаевич.

— Да уж, — горько усмехнулся Эрик, вспомнив живописное описание планеты, на которую им предстояло попасть. — И близко не стоит. Там просто райские условия, а здесь — адские. Светило едва над горизонтом… что это, восход или закат? Но в любом случае, что творится во время полудня?!

— Ты прав, ничего хорошего. Но… я, кажется, знаю, где мы очутились.

— Вот как?!

— Да.

— И где же?

— Я в молодости увлекался поверхностным ознакомлением со всеми открытыми мирами. Этот мир спутать с чем-то сложно. Он такой один. Это Сахара… не очень-то оригинальное название, но вполне подходящее. Мы на спутнике вот этого газового гиганта размером с Юпитер, плохо только то, что этот Юпитер вращается слишком близко от своего солнца — красного карлика. Отсюда запредельные температуры и повышенная радиация. Сахара почти в два раза меньше Земли, но лишь немногим ее легче, как следствие, здесь достаточно плотная атмосфера. Планета закрыта для колонизации, что неудивительно при такой фоновой радиации и жаре, как в аду… А также из-за малого количества воды. Суша занимает девяносто пять процентов поверхности планеты. То есть это по сути большой каменный шар с каплей воды.

— Каменный шар… — невольно повторил Эрик. — Вы помните из описания, здесь есть жизнь? А то я ее что-то не наблюдаю.

— Есть, и весьма разнообразная…

— Да где же ей тут разнообразной взяться и обитать?! — широким жестом обвел безжизненные окрестности рукой Эрик.

— В каньонах… Этот планетоид испещрен каньонами различных размеров. Несколько больших первого порядка с сетью расходящихся от него трещин второго и третьего порядка. Глубина каньона около трех-четырех километров, в самом глубоком месте, естественно.

— Что еще за порядки? — не понял Эрик.

— От главного каньона первого порядка идет большая трещина — каньон второго порядка. Длина их варьируется от трехсот до пятисот километров. Ширина — два-три километра, глубина до двух. От него соответственно трещины поменьше — каньоны третьего порядка. Длина до двухсот километров, ширина до километра-полутора, глубина до километра. От них в свою очередь идут свои щели, но это несерьезно уже.

— Понятно…

— Как я помню, каньоны образовались не из-за эрозии, хотя и не без этого, а вследствие проседания грунта под собственным весом из-за того, что ядро планетоида остыло и сжалось, — продолжил ознакомительную речь Ремезов. — В каньонах есть вода и, как следствие, свой микроклимат, там же и обитает основная масса местной живности. Теоретически мы должны были сесть рядом с таким каньоном… второго или третьего порядка. Поближе к воде.

Ремезов оживленно осмотрелся по сторонам.

— Да, кажется, вон там… видишь, клубится, светится на солнышке… Сдается мне, что это пар.

— Кажется, да, — кивнул Махов, глядя в указанном направлении.

Там километрах в двух-трех, а может, и меньше, действительно клубился пар. И как он его раньше не заметил? Впрочем, это неудивительно. Мир-то новый…

— Там же настоящая баня…

— Влажно… — согласился Ремезов. — Но не думаю, что жарче, чем здесь, возможно, даже прохладнее будет… В конце концов это не из-за кипения воды. А пар отражает большую часть солнечных лучей. Хотя, как знать, может, и жарче, парниковый эффект все-таки. Впрочем, это все придется проверять опытным путем… но позже. Возвращаемся, нужно рассказать людям, что мы увидели, а то они, наверное, беспокоятся из-за нашего долгого отсутствия.

— Давно пора.

— Солнце, кстати, если ты заметил, чуть приподнялось, значит, сейчас еще утро.

Едва ввалившись в нутро посадочного модуля, напарники развалились на полу, тяжело дыша. Внутренняя прохлада едва привела их в чувство.

— Жарко… — простонал Махов. — Чудовищная планета…

— Да уж, попали в переплет, — пробормотал Антон Николаевич.

— Не то слово. Лучше бы уж нас занесло на какую-нибудь ледяную планету…

— Действительно… Есть, правда, один маленький плюсик в нашей ситуации.

— Это какой же?

— Думаю, бактериологическая опасность здесь на поверхности не очень велика. В каньонах — да, там можно подцепить что угодно и сразу.

— Но сдается мне, что нам нужно именно туда. В каньон, к воде.

— Верно, ибо истину: вода — это жизнь, еще никто не отменял. А вода нам нужна позарез. Очень и очень скоро… Собственных-то запасов — ноль.

Сменив слегка пропылившуюся одежду и обтеревшись дезинфицирующими полотенцами, напарники предстали перед жадными до информации пассажирами. И эта информация незадачливым колонистам, естественно, крайне не понравилась. Большинство пали духом и подавленно молчали, беспомощно глядя на Ремезова и Махова, точно ожидая от них какого-то чуда. Но чудес не бывает.

Неожиданно из задних рядов послышался истеричный женский смех.

— Мы все умрем! Мы все умрем здесь! — причитая сквозь дикий смех, бросалась женщина на своих соседей, заставляя тех отшатываться назад. — Мы уже мертвы!!! Ведь у нас ничего нет! Мы не там, где должны были оказаться! Мы все умрем!!!