Онлайн книга «Запертая дверь»
|
Он подошел к ней вплотную. Первое, на что он посмотрел, это год выпуска. 2009-й. Пусть так, но он хотел убедиться, что его дом на месте. Дома не было. Вместо трех домов на карте было нанесено длинное строение. Он ничего не понимал. Кто-то играет с ним. Не мог же банник дотянуться сюда, за десять километров от своего жилища. Артем отшатнулся и на что-то налетел. – Осторожней, – услышал он за спиной мужской голос. Он обернулся – перед ним стоял парень лет двадцати. В руках у него был какой-то глянцевый журнал. Названия он не видел, но обложку рассмотрел хорошо. Полуобнаженная Шарлиз Терон улыбалась ему. Артем выхватил журнал. – Эй, придурок, – возмутился парень. – Я верну, – заверил его Тихонов и вгляделся в фото. Красавица Терон загадочно улыбалась. Вокруг нее всеми цветами и разным шрифтом обозначались рубрики глянца. В глаза бросилась самая крупная надпись слева от актрисы. Шарлиз Терон: «Я всегда говорю меньше, чем знаю». Вот она где разгадка! Артем ткнул журнал парню в грудь и вышел из магазина. * * * Придется немного задержаться. Как он не догадался сразу? Старик действительно знал больше, а сказал только то, что Артем с Серегой хотели услышать. И если это действительно так, то тогда все складывается во вполне понятную картинку. Хозяин живет не там, не в этой бане. Курицу они закопали не там, вот он и убил Серегу в наказание. Артем заправил машину. И только когда садился за руль, увидел, что Ольга не спит. – Где мы? – спросила она. – Все там же, – слишком грубо ответил Тихонов. – Выспалась? Глупый вопрос обычно порождает такие же ответы, но никак не монологи о снах. – Мне приснился кошмар. Ты смотрел сказку… «Марья Искусница»? Охренеть! Что она несет?! Он любил сказки, но сейчас ему, прямо сказать, было не до них. – Там был такой персонаж Квак. Щуплый зеленый старикашка. Актер его еще играл такой знаменитый. Миллер или Милляр. Так вот когда я смотрела эту сказку, он у меня не вызывал ничего, кроме смеха. К чему она это все говорила? Тихонов попытался вспомнить эту сказку, но никаких образов, кроме женщины в красочном сарафане, к нему не приходило. Милляр? Да он помнил этого актера. Но представить его зеленым и лысым… В голову лез только образ Фантомаса. Милляра же Артем запомнил лишь в роли Бабы-яги. И никакого Квака или Шмака. – Несмотря на то, что это был сон… мне не до смеха. Даже сейчас, когда я понимаю, что это сон. Она говорила монотонно, будто читала конспект лекции по экономике. Потом вдруг замолчала. – Куда ты едешь? Это был самый эмоциональный вопрос, который Ольга задала за сегодняшний день. «Она боится, – подумал Артем. – Она боится едва ли не больше меня. А если бы она видела то, что видел я?» Он отогнал эти мысли, несшие не что иное, как жалость к себе. – Мы сейчас заедем к одному старому чудаку… который говорит меньше, чем знает. Он замолчал, будто эти слова объясняли все. И если бы Оля его переспросила, то он бы накричал на нее. Но она была хорошей девочкой. Хорошей и молчаливой. Смородина ночью не казалась такой красивой, как днем. Ночь укрыла и покрашенные дома, и многочисленные спутниковые антенны. Дом деда Коли Артем нашел с третьей попытки. Несмотря на дневное благополучие, в деревне отсутствовали уличные фонари. Только светящиеся окна домов напоминали о жизни. Дом деда Николая отличался даже в кромешной тьме. Свет в приземистых окошках был тусклым и все время подрагивал, будто источником была свеча или керосиновая лампа. – Где мы? – спросила Оля, когда машина остановилась у завалившегося забора. – В деревне, – Артем не хотел ничего объяснять, потому что и сам ничего не понимал. Он вышел из машины. Потом нагнулся к окну и спросил: – Ты пойдешь со мной? Оля тут же молча вышла. Вроде как и не соглашаясь, но и не желая оставаться одна. Артем улыбнулся и двинулся к мерцающим неровным светом окнам. * * * Обложка с Шарлиз Терон висела на стене над кухонным столом, заваленным грязной посудой. К надписи «Дед Коля знает» прибавилось еще два слова: о сексе. Причем секс был написан латинскими буквами с русским звучанием. Дед Коля знает о SEXI. – Знаток, твою мать! – произнес Артем, не скрывая злости. – Дед Коля, – позвал он. «Я всегда говорю меньше, чем знаю». Он был уверен, что дед действительно знает больше, чем говорит. И если поискать, то у него непременно найдется карта 1939 года, черная курица и еще бог знает что. – Дед… – Я знал, что ты вернешься. Голос раздался из самого темного угла. Артем присмотрелся и увидел едва заметный силуэт. – Ты кое-что не рассказал, – уверенность уходила с каждым словом. Ему казалось, что тот, кто притаился в углу, вот-вот захихикает. – Я всегда говорю меньше, чем знаю. – Что? – спросил Артем, и пальцы правой руки сложились для последующего крещения. – Я говорю, что думал, ты знаешь, где живешь. Из темноты высунулась сначала рука с табуреткой. – На, посади деваху. Артем взял табурет и передал Оле. Старик вышел не спеша, прихрамывая на левую ногу. На нем было старое серое пальто в елочку с облезшим кроличьим воротником. Тихонов сейчас не видел, но был уверен, что днем от соприкосновения остатка сальных волос и воротника пыль вздымается к потолку. – Значит, не знаешь. Артем мотнул головой. – Не знаешь, – повторил дед Коля и взобрался на стол. Посуда загремела, кое-что упало на пол, но старик только улыбнулся и сказал: – Тебе бы, малый, тоже присесть, но извиняй – табурет остался один. Прохладно сегодня, вот я их и спалил. Артем сел на пол по-турецки. – Первый вопрос – что происходит на самом деле? – спросил Тихонов. Старик хмыкнул и произнес: – В тридцать девятом там была баня. Пришло время хмыкать Артему. – Боюсь вас огорчить, но она и сейчас там. – Нет, я говорю о трех домах. Баня была на всех трех участках. Тишина была настолько давящей, что Оля не выдержала и спросила: – Это что-то наподобие общественных бань? – Не наподобие, – поправил его старик. – Это и были общественные бани. * * * Артем решил, что сейчас пойдет разговор о «кровавом тиране Сталине» и его «злодеяниях», но ничего подобного не произошло. Старик ни разу не упомянул о Сталине, не поддался модному течению. Рассказ его был немодным, но заинтересовать Тихонова он все-таки смог. |