Онлайн книга «Дот»
|
Сказал — и лишь затем осознал смысл своих слов. Я того хотел, понял Тимофей. Мое сердце этого хотело. И как же теперь легко ему, моему сердцу!.. Медведев им обрадовался: теперь хоть узнает, как складывается бой. — Представляешь, Саня? — кулачок Залогина будто в стену стукнул в широченную грудь Медведева. — Чапа-то каков! Два выстрела — два танка! — Неужто подбил?! — Какое «подбил»! Теперь им одна дорога — в переплавку. — Вот это мастер!.. А я не видел… Я ж как знал!.. — Еще увидишь, — перебил Тимофей. — Тащи-ка сюда ящик с противотанковыми гранатами. Медведев метнулся к арсеналу, но на пороге остановился, подумал несколько секунд — и медленно повернулся. — А это еще зачем? — Затем, что танки окружают. — Ну и пусть. Холм эскарпирован. На него хрен въедешь. Разве что на мотоцикле. Слова простые — уж куда проще, — но они оглушили Тимофея. Он смотрел тупо. Наконец выдавил из себя мысль: неужели еще поживем?.. — Это точно? — Да уж куда точнее, товарищ командир. Ну что на это скажешь? Только одно: слава советским фортификаторам! Тимофей вспомнил (до чего же давно это было! — сто лет назад), что творилось в его душе, когда он смотрел, как неспешно расползались перед атакой танки, сколько наглой уверенности было в этой неспешности. Как было обидно — до слез — из-за своей беспомощности. Это так говорится — до слез, но Тимофей уже не помнил, когда плакал последний раз, только от людей слышал, что при этом облегчается душа… До слез — как на том пригорке… Ведь когда смотрел, как танки разворачиваются — было дело — подумал: ну сколько раз это может повторяться!.. Плохим ты был учеником, Тима. Ведь сколько раз Ван Ваныч тебе толковал: «Не ленись глядеть себе под ноги. Все — все! — у тебя под ногами. Только нагнись и подними…» Ладно, подумал Тимофей, не удивительно, что я не заметил контрэскарп. Такое состояние — мозги подводят. Но немцы! Им-то что застило? Как это возможно — не увидеть контрэскарп?.. — Я контрэскарп не заметил, — признался Тимофей. — Так ведь он виден только с дороги, — попытался утешить Медведев. — Да и то — мало кому. Еще прошлым летом кое-где его срез был обнажен. Но уже к осени все позарастало. Даже сектора обстрела на моей памяти ни разу не расчищались. Кто ж думал, что сюда придет война… Вот был бы стыд, — казнил себя Тимофей, — если бы я увел отсюда ребят… Нет, не «увел»; имей мужество назвать это своим именем: «сбежал». Сбежал с поля боя. И если потом узнал бы от Сани про контрэскарп… Как потом жить с таким камнем на душе?.. Сказал: — Гранаты все-таки прихватим. Мало ли что. Должны быть под рукой… Пора возвращаться в каземат. Лесенка — всего шесть перекладин, а приходится собирать силы. Взялся за витое железо… Нет, не то. Нужно так ухватиться за перекладину, чтобы железо признало превосходство твоего хвата… Сжал железо в кулаке. Ну!.. Руке ничего не передалось. Всегда передавалось, а теперь — нет. Правда — тошнота ушла… Сколько можно стоять вот так, держась за лестницу? Залогин и Медведев стоят рядом, ждут. У Медведева в руках ящик с гранатами. Тяжеленная, скажу вам, штука, а он словно и не чувствует веса… Тимофей ухватился за перекладину второй рукой. Закрыл глаза. Открыл только наверху, когда сел на край люка. Ничего особенного, лишь слегка взмок. Совсем чуть-чуть. Потрудился… В каземате ничего не изменилось, разве что пороховая вонь стала гуще, забивает легкие. Рядом охнул Залогин: принял от Медведева ящик с гранатами — и чуть не уронил от непосильной для него тяжести. Медведев успел поддержать ящик и одним махом оказался рядом с Тимофеем. А кто будет снаряды подавать?.. Почему не сделал замечания — трудно сказать. Ведь чтобы вспомнить нужные слова, затем эти слова произнести — нужны силы… Каземат очередной раз наполнился грохотом. Он придавил не только уши, но и глаза, и мозги. Надо бы глянуть, что происходит снаружи… Ага, сначала открыть глаза… даже не заметил, что прикрыл их из-за грохота… Открыл. Теперь перенести ноги из люка в каземат… Перенес. Теперь подняться и подойти к амбразуре… Оперся. Поднялся на колени. Затем на ноги. Ничего сложного. Теперь пять шагов до амбразуры… считаем… получилось не пять, а семь; а ведь было пять… Вдохни, вдохни чистый воздух… Коснулся Чапы: — Погоди стрелять… Оказывается — атака уже началась. Неторопливо, чтобы не отрываться от пехоты, ползут танки. Солдат мало. Цепь жиденькая, шагах в пятнадцати друг от друга. Рассчитывают не на число, а на умение. Профессиональная штурмовая группа. Ну конечно же! — как я сразу не обратил внимания: они же все с автоматами… — Слушай мою команду! — Все и так ждали этих слов. — Залогин, Страшных и я — на пулеметы. — Спросил у Медведева: — Там патронов нет? — Нет. — Значит — минута на то, чтобы поднять патроны в каземат. Каждый берет по «цинке». Нет — по две, впрок. Патроны беречь! — Опять к Медведеву: — Будешь прикрывать тыл. — Есть — прикрывать тыл. — «Лимонки» не забудь. — Обязательно… Теперь Чапа… Ждет, что ему скажет отец-командир. Смотрит весело. Еще бы! — сегодня он первый герой. Сегодня он сотворил такое! — оно будет самым ярким впечатлением всей его жизни. — Остаешься на хозяйстве один. — Це я пойняв. Рахуваты вмiю. — Зарядишь бронебойным… — Та вже зарядженый. Это не сказано — выжато из себя после заминки. С досадой на себя, что вот как неловко получилось: раненый командир думает, командует, тратит силы, — а оно вроде бы и вовсе ни к чему… — Не перебивай! — Виноватый, товарышу командыр. — Тебе вряд ли придется стрелять — танкам здесь нет ходу… — Соображаю… — …но мало ли что. А может и так случиться, что стрелять придется дважды… Сказал — и только тогда заметил, что возле пушки лежит еще один бронебойный… Еще раз напоминаю, сержант, что другие соображают не хуже тебя… Но Чапа и виду не подал, слушает с подчеркнутым вниманием. — И гильзы убери, пока никто шею не свернул! Ребята уже исчезли, оставив Тимофею две «цинки» с патронами. «Цинки» не стандартные, шире обычных; видеть такие Тимофею еще не доводилось. Интересно бы взглянуть на патроны… Ну чем оправдаешь такое любопытство? Ведь сейчас каждая секунда в счет; доберешься до пулемета — там и увидишь, чем доведется стрелять. Так нет же! — ну как не почесать, где чешется?.. Тимофей нагнулся, отстегнул запор, поднял крышку. Так вот они какие — крупнокалиберные… Круто! После такой пули — куда бы она ни попала — не встанешь… Тимофей застегнул коробку, приподнял… ого! Перенес обе «цинки» к открытому люку, заглянул в полумрак железобетонной трубы… Нет, с двумя «цинками» до пулемета и за четверть часа не доберусь. С одной бы управиться… |