Книга Вурдалак, страница 45 – Майкл Слэйд

Карадон улыбнулся.

— ЧТО С НОГОЙ?

— В начале недели у нас закончился аврал, и я взял выходной — покататься на лыжах. Дорого мне встанет это развлеченьице.

— Вы красили вестибюль в «Горизонте»? — спросил Чандлер.

— Да. Это и был аврал. А что?

— Мы расследуем убийство. Возможно, вы видели что-нибудь важное для нас, — сказал Карадон.

Он протянул маляру папку с восемью различными фото из архива полиции.

— Кто-нибудь из этих людей вам знаком?

Хоккеист на экране провел неудачный бросок по воротам.

— Мазила! — Маляр с отвращением отвернулся от телевизора и стал перебирать снимки.

Через минуту он протянул один Карадону:

— Вот этого я видел.

С фотографии смотрел Рэй Хенглер.

— Где и когда? — спросил Чандлер.

— Дайте подумать. Около часу в прошлую субботу; На второй день работы. Ввалился, понимаешь, в вестибюль и чуть не сшиб меня с лестницы. Мог еще тогда мне ногу сломать.

— В вестибюль пансиона «Горизонт» на Марин-драйв?

— Во-во. В него.

— Почему вы запомнили время?

— А я аккурат собирался пошабашить.

— На какой этаж он поднялся?

— Я не поглядел.

Ребенок на кухне истошно заорал.

— Тише, золотко, — крикнул маляр. — У нас тут деловой разговор.

— Вы видели, как он возвращался? — спросил Чандлер.

— Нет. Я вообще-то сразу ушел.

— Как вы работали?

— По шестнадцать часов, перерыв — восемь часов. Платили сдельно плюс премия. Я заступил в пятницу, в девять утра.

— Как это — премия?

— Чем скорее управишься, тем лучше заплатят. Дайте-ка я вам растолкую. Управляющий нанял нас перекрасить вестибюль и свой номер. Но жильцы у него шикарные, все из себя, поэтому он хотел, чтоб мы все сделали быстро и поменьше путались у этой публики под ногами. Стало быть, вдвоем вкалывай от зари до зари — четверым-то там не развернуться. Я нашел напарника, мы взяли по помощнику. Напарник работал в пятницу с пяти утра до девяти вечера. Я в то утро закончил другую работу, днем спал, а вечером вместе с помощником заступил на покраску. Мы работали с девяти вечера пятницы до часу дня в субботу.

— А с часу дня вышел ваш напарник?

— Да. По-другому не получалось.

— Когда вы закончили?

— В понедельник к вечеру.

— В пентхаусе жила женщина. Вы ее хоть раз видели?

— В субботу ни свет ни заря. Она спустилась в два тридцать ночи, мы перекуривали, садились кофе пить. Потому я и знаю время.

— Вы видели ее только один раз?

— Ага. А жалко. — Маляр подался вперед, покосился на кухонную дверь — не слышит ли жена — и прошептал: — Бабенка крепкая, как кирпичный сортир. А кофта аж досюда расстегнута, и видать ложбинку — куда там Большому каньону!

Он подмигнул полицейским.

— А как она вернулась, вы видели?

— Нет. Она ушла, а мы через минуту пошли кофейничать.

— Дверь оставалась открытой?

— Да, все время. Красили-то масляной краской.

— А куда она пошла, вы не видели?

— Куда-то вверх по улице.

— Большой у вас был перекур?

— Полчаса.

— Откуда вы знаете, что это была она?

— Видел по лампочкам, лифт едет с самого верха. А там всего один номер.

— Вы не заметили, кто-нибудь еще поднимался туда или спускался?

— Да. Какой-то красавчик прокатился туда-сюда часа в два ночи. Мы тогда выходили от управляющего — битый час с ним собачились, не могли сойтись в цене: ему, вишь ты, посередь работы вздумалось колер менять. Вот люди! Но мы его дожали.

— Долго этот красавчик оставался наверху?

— Пару минут, не больше.

— Кто-нибудь еще интересовался пентхаусом?

— Нет. Грудастая краля спустилась, и мужик с вашей фотки поднялся, и все.

— Нам нужны имя, адрес и телефон вашего напарника. Может быть, он заметил в субботу что-нибудь еще.

Маляр усмехнулся.

— Бедняга Арни! Спрашиваю, видал, мол, буферястую красотку? А он говорит, с часу красил в номере управляющего. Правда, разок выходил, часа в два, так какая-то брунетка с двумя чемоданами пихалась в такси. Арни еще подумал, может, та самая, да она тылом к нему стояла, сисек-то он и не видал.

— Он не упоминал компанию, которой принадлежало такси?

— Да нет.

— Как была одета та женщина?

— Шикарно. Черный плащ нараспашку, вся грудь наружу. Черная шляпа и солнечные очки.

— В полтретьего ночи? Маляр пожал плечами.

Карадон передал ему папку с женскими фотографиями. Среди них был сделанный иммиграционной службой снимок Розанны Кийт.

— Сможете узнать ту женщину? — спросил он. Маляр просмотрел снимки и покачал головой.

— Вы хотите сказать, ее здесь нет? — спросил Чандлер.

— Да нет, может, и есть. Только мне ее не узнать.

— Из-за темных очков?

— Нет, — ответил маляр.

Он опять вытянул шею, высматривая, где жена. Довольный тем, что супруга занята, он с улыбкой подмигнул полицейским:

— Кто ж смотрит в лицо, когда мимо плывет такое вымя? Когда Чандлер и Карадон уходили, малыш на крыльце посмотрел на Цинка и спросил:

— Эй, мистер, знаешь, как заставить «Клинэкс» плясать? Чандлер ждал.

— Насикать на него: пись-пись, пись-пись-пись, — запело дитятко.

У машины Карадон взорвался:

— Вот это я и называю «мерзкий сопляк»!

17: 05

Серная кислота полностью разрушает человеческое тело.

Хотя живые ткани состоят из жиров, белков и неорганических компонентов, главная их составляющая — вода. Концентрированная серная кислота — это чрезвычайно едкая жидкость, активно отнимающая воду у тканей тела, на чем и основано ее разрушительное действие. Процесс сопровождается выделением огромного количества тепла. Однако серная кислота разлагает и минеральные и белковые компоненты, превращая их в водорастворимые соединения и тем самым полностью уничтожая волосы, мышцы, кости и кожу. Участки трупа, контактирующие с воздухом, обугливаются как при горении; тело, полностью погруженное в кислоту, за день-два растворяется без остатка вместе с костями и прочим. Однако жиры, хотя и претерпевают под действием кислоты определенные изменения, не образуют водорастворимых соединений и сохраняются в виде маслянистого отстоя.