Книга Кукольник, страница 66 – Родриго Кортес

— Черт! Что ты делаешь, сопляк? — запоздало взревел отец Энни.

— Ищу себе весточку, — сухо отозвался Джонатан. — Потому что следующий — я.

Из-за этих нескольких слов Джонатана продержали в полицейском управлении четыре часа.

— Почему вы так уверенно сказали, что следующий — вы? — все домогался у него присланный из управления полиции штата взамен изгнанного с позором Сеймура Сент-Лоиса, но тоже довольно молодой шериф.

— Потому что так мне сказал лейтенант Фергюсон.

— А что вы искали в карманах?

— Какой-нибудь приметы.

Лично он обязательно оставил бы адресату хоть какой-нибудь имеющий смысл знак.

— Приметы чего? — недоумевающе захлопал ресницами шериф.

— Все эти убийства имеют какой-нибудь смысл, — злясь на его тупость, устало проговорил Джонатан. — Разве это не очевидно?

— Для меня нет, — пожал плечами шериф.

— Да, кроме вас, все это знают! — взвился Джонатан. — Шимански убит за скупку краденого и спаивание негров! Эта шлюха из Нового Орлеана — за разврат…

— И откуда такая осведомленность? — с подозрением уставился на него шериф.

Стоящие вокруг сержанты переглянулись, и наконец один решительно прокашлялся.

— Вас здесь не было, шериф… это тот самый парень, которого оправдали…

Шериф замер. Только сейчас до него стало доходить, что тот Джонатан Лоуренс, о котором ему прожужжали все уши в первый же день приезда, и этот юный богатенький хлыщ — одно лицо.

— Черт! — выдохнул он и густо покраснел. — Извините, я не знал.

Джонатан понимающе кивнул, но уже через считаные минуты осознал, что допрос на этом не закончился, и молодой полисмен, вместо того чтобы искать убийцу Артура Мидлтона, начнет сейчас удовлетворять свое любопытство.

— Послушайте, шериф, — решительно остановил он полицейского, — самый знающий человек в этом деле — это начальник отдела убийств из Нового Орлеана, лейтенант Фергюсон. Пригласите его, и он вам все объяснит. А у меня на сегодня была назначена свадьба. Если вы об этом еще помните.

Мэр Торрес почуял, что у него появился шанс, мгновенно. Он личным письмом пригласил Фергюсона из Нового Орлеана, а когда тот приехал, встретил у парома, отвез в муниципалитет, провел его в свой кабинет и молча положил деньги на стол перед ним.

— Здесь три тысячи долларов, лейтенант. Платите агентуре, наймите охотников, займите любой кабинет муниципалитета или полицейского управления, в общем, делайте что хотите, но убийца Артура Мидлтона должен быть изобличен и предан суду. Вознаграждение за поимку отдельно.

Фергюсон некоторое время размышлял о том, сумеет ли отпроситься у начальника полиции города, не подавая в отставку, но все-таки деньги со стола взял.

— Я представлю вам отчет за каждый доллар, мэр Торрес, — кивнул он.

На этот раз Джонатан Лоуренс пришел к Фергюсону сам.

— У меня есть что сказать, лейтенант, — с трудом выдавил он.

— Говорите, — почти равнодушно кивнул Фергюсон.

Лоуренс некоторое время собирался с духом и вдруг выпалил:

— Этот мой негр… Платон…

Лейтенант превратился в слух.

— Короче, этот мой негр… вы же знаете, как они склонны к разным байкам…

Фергюсон ждал.

— В общем, он считает, что Втор… что этот убийца идет по следам моей крови.

— Как так? — поднял брови лейтенант.

— Я сам не понимаю, что это значит, — растерянно пожал плечами Джонатан. — Да и он толком объяснить не может… но планы убийцы имеют какое-то отношение ко мне.

— Это очевидно, — согласился лейтенант. — Здесь почти каждое убийство имеет отношение к вам. И все-таки, что значит «идти по следам вашей крови»?

Джонатан непонимающе замотал головой.

— Для меня это загадка.

— А этот ваш Платон, он что — колдун?

— Я бы не сказал, — вздохнул Джонатан. — Ну, гадает немного, ну, верит, как и все здешние черные, в какого-то Мбоа, молится по-своему, но работник он хороший и очень послушный!

Джонатан вдруг замер и тоскливо уставился в пространство перед собой.

— По следам вашей крови… — задумчиво проговорил Фергюсон. — Странно. Очень странно. И что вы собираетесь делать?

— Я не знаю, — поджал губы Джонатан. — Свадьба расстроилась, теперь на полгода в семье траур. Дядюшка в Европу зовет, но вы же понимаете, если я в такой момент уеду… Что подумают соседи?

— Ничего хорошего, — понимающе кивнул Фергюсон.

Снова наступила тягостная пауза, и наконец Джонатан решился задать главный вопрос:

— Лейтенант, а что собираетесь делать вы?

— Искать, — пожал плечами лейтенант. — И, кстати, я уже послал к вам несколько констеблей, для надежности, но не соблаговолите ли дать мне письменное разрешение находиться на ваших землях в любое удобное для меня и полиции время? Мне кажется, это было бы полезно.

Джонатан на секунду ушел в себя. Полиция в доме, конечно, совсем не то, что ему нужно, но Второго он все-таки опасался больше.

— Разумеется, лейтенант, — с немного натужным жаром отозвался он. — Прямо сейчас написать?

— Немедленно.

В эти несколько дней Луи мог подойти к Джонатану на расстояние вытянутой руки дважды — возле церкви и неподалеку от полицейского управления. Это был хороший знак: Мбоа явно был благосклонен к своему верному слуге. Но Луи знал, что время еще не наступило, и, пока он не пройдет по следам крови семьи Лоуренс до конца, убить Джонатана не удастся. И вот здесь возникли неожиданные трудности. Совершенно внезапно в поместье Лоуренсов появился патруль из двух десятков констеблей.

Они круглосуточно обходили все плантации, проверяли каждое подсобное помещение и останавливали каждого, в ком хоть немного сомневались. Практически белый Луи был бы заметен среди трех с половиной сотен черных, как месяц на ночном небе, а значит, оставалось затаиться неподалеку и ждать.

Когда Джонатан вернулся от Фергюсона, Платон взял из его рук плащ и трость и только потом произнес:

— Второй уже здесь.

У Джонатана подкосились ноги.

— Где?!

— Недавно вокруг дома прошел, затем в деревню наведался, а сейчас, наверное, в камышах.

— Откуда знаешь?

— Вот… — Платон сунул руку в карман и вытащил горсть мелких разноцветных предметов.

— Что это?

— Унгу… что-то вроде вашего креста. Это его защищает.

Джонатан наклонился над розовой ладонью Платона и вгляделся: связанные в пучки цветастые птичьи перышки, три аккуратно просверленных камушка, надетых на тонкую, видимо, тоже птичью кость, пропитанная кровью тряпица…