Книга Необыкновенное путешествие в безумие и обратно (Операторы и вещи), страница 10 – Барбара О'Брайен

Глянув в его вызывающее лицо, я осведомилась:

— Как поживаете?

Хинтон едва заметно кивнул головой и напряженно уставился в окно.

— Меня зовут Берт, — представился пожилой джентльмен. Вид у него был озабоченный и в то же время какой-то отрешенный, словно его вырвали из упорядоченного и устоявшегося мира и поручили роль церемонимейстера на светопреставлении.

— А это Ники.

Лицо мальчика озарилось широкой, солнечной улыбкой.

Когда Берт приступил к разъяснениям, я поняла, почему это дело поручили именно ему. Он изъяснялся кратко и четко. Меня выбрали для участия в эксперименте. Он надеется на мое сотрудничество, в противном случае возникнут осложнения и для них, и для меня. Они все трое — Операторы. Во всем мире работают Операторы, но их никто не слышит и не видит. То, что их вижу и слышу я, к сожалению, является неизбежной частью эксперимента.

У меня мелькнула мысль: я узнала о чем-то, что недоступно остальным людям и очевидно, что это знание грозит опасностью мне, а также тем, кому я попытаюсь открыть его.

— Именно, — с удовлетворением подтвердил Берт. Но ведь я не произнесла ни слова. Я на мгновение задумалась. Однако дело есть дело.

— В чем заключается эксперимент?

Хинтон с кислой улыбкой повернулся к Берту:

— Ну, что, разве я не говорил, что Вещь первым делом задаст этот вопрос?

Вещь?

Берт продолжил. Оказалось, что великий Оператор Гадли давно уже подумывал о подобном эксперименте. Надо было подобрать личность моего типа, сообщить ей о существовании мира Операторов и посмотреть, что будет.

Итак, подопытная свинка в клетке, подумала я. С этим разобрались. Теперь встает вопрос, удастся ли им этот эксперимент. Сомневаться, пожалуй, не стоит. Они читают мои мысли, я вижу это в устремленных на меня глазах, по тому, как меняется выражение их лиц при чтении моих мыслей.

Берт пояснил: каждый Оператор, подключившись к разуму человека, легко считывает любую мысль.

Ситуация требовала некоторого размышления. Может, мне удастся обнаружить в сознании какой-нибудь тайничок для своих мыслей?

Ники улыбнулся весело, а Берт снисходительно.

— Для Операторов не существует никаких тайников, — заметил Берт.

— Разум Вещей для них — открытая книга.

Вещей!

Хинтон вздохнул.

— Именно Вещей. Пусть будет с большой буквы, если тебя так больше устраивает. Это не столь уязвит твое «эго». Все люди для нас Вещи. Мы читаем и направляем их мысли и поступки. Что тут удивительного? Так всегда было. Конечно, им предоставлена определенная, но весьма незначительная свобода. Вещь делает то, что нужно Оператору, хотя ошибочно полагает, что идея принадлежит ей самой. Сказать честно, у тебя сейчас гораздо больше своей воли, чем у кого-либо еще из людского племени. Ты, по крайней мере, понимаешь: то, что мы говорим, исходит от нас, а не родилось у тебя в голове. Вещь!

— С волей у этой Вещи все в порядке, — заметил Берт. Хинтон бросил на него внимательный взгляд.

— Мы тебя покидаем, — сообщил он.

— Я останусь, — возразил Берт и повернулся к Ники. Мальчик выглядел огорченным.

— Тебе надо кое-что знать, — сказал он, обращаясь ко мне. — Каждая Вещь постоянно находится под воздействием кого-нибудь из Операторов. До недавнего времени тобой управлял Берт.

Весьма вероятно, подумала я. Пожалуй, этим объясняется мое уравновешенное здравомыслие последних лет. Берт показался мне мудрым, логичным, рассудительным и невозмутимым.

— А до Берта был Хинтон, — добавил Ники.

Хинтон? Кто бы мог подумать!

Воздух заметно заколебался, и в комнате появилась новая фигура.

— А это Проныра, — объяснил Ники.

— Он представитель Гадли, — добавил мальчик, обращаясь к Хинтону. Тот недовольно хмыкнул.

Проныра был похож на симпатичного шустрого хорька. За ним нужен глаз да глаз, подумала я, встретившись с его острым взглядом.

Любопытно, — произнес он и придвинулся поближе. Какой-то неясный треск, словно в плохо настроенном радиоприемнике, возник за стеной и наполнил комнату.

— Помехи, — произнес Берт. — Я так и думал. Проныра помрачнел.

— Все не так просто. Неужели не ясно, что если нас накроют, то отстранят на всю оставшуюся жизнь? Это кто-то не из наших пробивается. Перекрой ему доступ.

Хинтон напряженно вслушивался, определяя характер звука.

— Так их не меньше дюжины, — заключил он. — Уж не городской ли это совет?

Постепенно громкий звук помех стал тише, и в комнату ворвались голоса Операторов из городского совета, которые бурно протестовали против затеянного Гадли эксперимента. Я надеялась, что протест в определенной мере вызван опасением за мое здоровье, но его суть оказалась гораздо яснее и проще. Вещи было сообщено то, о чем Вещам вообще не положено знать. Эта конкретная Вещь может все разболтать другим Вещам, что создаст опасную ситуацию.

— Уверяю вас, что эта Вещь умеет держать язык за зубами, — громко заявил Проныра и тихонько шепнул Хинтону: — Я думал, ты откупился от этой братии.

Хинтон отрицательно покачал головой.

— Не успел. Они потребовали, чтобы я немедленно убирался из города.

— Отстранение, — потребовал кто-то из городского совета. — Пожизненное отстранение.

Снова все загомонили. Тем временем Ники подошел поближе и присел на край кровати.

— Тебе надо знать, что отстранение означает для Оператора тюремное заключение. Отстраненный Оператор лишается права работать с Вещами.

Он говорил так, словно ожидал, что я все пойму и каким-то образом помогу.

— Что такое городской совет? — спросила я.

— В любом городе для Операторов совет является высшим юридическим органом. Они пытаются остановить эксперимент, а он должен продолжаться.

Значит, у Операторов, как и у Вещей, существуют законность и власть. Хорошо это для меня или плохо? Голоса продолжали бурную перепалку. Послушав немного, я вдруг вспомнила, что на работе меня ждет незаконченное дело. Я встала, быстро оделась и ушла. Хинтон и Ники вышли на улицу вместе со мной.

С трудом сосредоточившись, я закончила свою работу. Хинтон и Ники болтали без умолку. Я видела, как их серые фигуры проплывали по кабинету, стоило мне оторваться от работы. В полдень я сдала работу секретарю, сказала, когда и куда ее отправить, сообщила начальнику, что заболела, и вернулась домой.

Операторы из совета уже ушли, но Берт и Проныра были дома. Хинтон стал обсуждать моих сотрудников, что вызвало у меня большой интерес. Он перебирал их одного за другим, указывая, кто из них Оператор, а кто Вещь. Мой мысленный вопрос прозвучал достаточно громко.