Книга Арестант камеры 25, страница 9 – Ричард Пол Эванс

— Родители кем работают?

— Мама — в туристическом агентстве. Они там организовывают образовательные туры для старшеклассников. Папа служит в полиции. — Тейлор включила свет и повела меня на кухню. — Сока хочешь?

— Нет, спасибо.

— Да ты садись, не стесняйся.

Пока она шарила в холодильнике, я устроился за стойкой и прижал пальцем бешено дергающееся правое веко.

— Как насчёт лимонада? — позвала Тейлор.

— Ага.

Наполнив два стакана, она уселась рядом.

— Вопрос можно?

— Ага.

— Почему ты всё время моргаешь?

— У меня синдром Туретта, — выдавил я, красный как рак.

— Синдром Туретта? Это когда сквернословят без причины?

— Кто-то сквернословит, а у кого-то другие симптомы.

— Например, тик?

— Он самый. Ещё во время приступа я могу громко сглатывать и корчить рожи.

— Почему?

— Толком никто не знает. Сидром Туретта — невралгическое заболевание, способное поражать любую часть тела.

— А больно бывает?

— Иногда.

— Ничего, что я спрашиваю? — забеспокоилась Тейлор. — И в мыслях нет тебя обидеть. Интересуюсь чисто по-дружески. Мы ведь станем друзьями, верно?

Я был на седьмом небе от счастья. Тейлор Ридли предлагает мне дружить!

— Спрашивай, конечно. Вообще не против.

Она вдруг встала.

— Давай лучше в гостиную. И лимонад бери.

Мы перешли в соседнюю комнату и расположились друг напротив друга на диване. Я отхлебнул из стакана и сморщился.

— Ну и кислятина!

— Если кислый, значит, готовила мама. — Тейлор сделала глоток. — Точно, мама… Собственно, к делу. — Она нервно сплела пальцы. — Расскажешь, что произошло с теми ребятами?

— Вроде ты первая обещала.

— Помню, обещала, просто… — Тейлор посмотрела на меня своими бездонными карими глазами. — Просто будет лучше, если начнешь ты.

Подсознательно я чувствовал — ей можно доверять, поэтому решился.

— Хорошо! А ты что успела увидеть?

— Вначале раздался треск, потом Джек с приятелями стали кататься по земле, словно их долбанули электрошокером или тазером.

— Тогда и говорить нечего. Сама всё прекрасно видела.

— Ты ударил их током. Как именно?

Пока я соображал, какой процент правды готов выдать, Тейлор добавила:

— У моего отца есть и тазер и обычный шокер. Я в курсе, по какому принципу они работают.

Мама просила никому и никогда не рассказывать про импульсы. Однако Тейлор — особый случай. Она уже знает! По крайней мере думает, что знает. На этот счёт мама меня не предупреждала.

— Не уверен, что нам стоит углубляться в подробности, — промямлил наконец я.

Тейлор наклонилась и тронула меня за плечо.

— Майкл, я отлично понимаю… Тоже ни одной живой душе не доверяла свою тайну, но держать всё внутри тоже устала. Ты нет?

В её голосе звучала неподдельная искренность.

Я медленно кивнул, вспоминая, какое облегчение испытал, когда поделился секретом про электрические способности с Осьтином. Как будто камень с души!

— Слыхала про физическое явление электричества? — начал я. — Человек шаркает ногами о ковёр, накапливая разряд, а потом бьётся током.

— Статическое электричество, — кивнула Тейлор.

— Именно. В детстве я точно так же бился током, но без шарканья об ковёр. Просто бился, и всё. Только разряд получался очень сильным. Люди кричали от боли. В один прекрасный день мама заставила меня носить резиновые перчатки. С возрастом мощность тока усилилась. То, как я шокернул Джека с компашкой, — ерунда, семечки. Могло быть куда хуже.

— Так ты умеешь контролировать мощность тока? — Она поставила лимонад на столик.

— В принципе, да, хотя временами получается с трудом.

— Когда шарахает, какие ощущения?

— У меня или у них?

Она усмехнулась.

— У тебя, конечно. Их ощущения легко представить.

— Это как чихнуть. Сперва копится, копится, а после — бах! Прорывается наружу.

— Два раза подряд шокернуть можешь?

— И два, и три, и четыре. Короче, много, пока мощность не упадёт. Тогда надо перезаряжаться. В среднем пара минут, и готово.

— Прикасаться к человеку обязательно?

— Да. Или чтобы он касался металлической поверхности. Как Коди сегодня.

— Да, с Коди впечатляюще вышло. А сам себя шарахаешь?

— Нет.

— Почему?

— Без понятия. Электрические угри тоже сами себя не бьют. — Я отхлебнул лимонад и скривился.

— Не нравится — не пей, — предложила Тейлор. — Вообще не обижусь.

— Мне нормально, — отмахнулся я, но стакан отставил. — Твоя очередь. Что произошло с Полсеном?

Она ослепительно улыбнулась.

— Я его перезагрузила.

— Чего?!

— Перезагрузила. Ну как компьютер. Я умею перезагружать людей. Это, между прочим, к вопросу об электричестве. Наш мозг работает на электрических сигналах, а я их типа перепрограммирую.

— Полная шиза!

— Намекаешь, что я шизик?

— Нет, ни в коем случае!

— А зря. Я шизик и есть. Ты, кстати, тоже. Сомневаюсь, что в мире найдутся нам под стать.

— Если только они не шифруются. Мы вот сколько лет проучились в одном классе, прежде чем это выплыло!

— Верно…

— Ты когда поняла, что не такая?

— Где-то лет в семь. Лежала ночью в постели и увидела, как от моего тела исходит голубовато-зелёное сияние.

— Ты светишься? — очумело спросил я.

— Немножко. Заметно только в темноте, да и то если присматриваться.

— И я свечусь!

Говоря по правде, от признания Тейлор у меня мигом поднялось настроение. Когда находишь товарища по несчастью, перестаешь чувствовать себя фриком-одиночкой.

— Как-то летом, — продолжала Тейлор, — мы с друзьями во дворе играли в волшебников. После моего заклинания все попадали на землю и заплакали. Я обиделась, стала обзывать их притворщиками, но они не притворялись! А позже вообще не могли вспомнить, что делали.

— Как Полсен! — воскликнул я.

— Ага. — Она хитро улыбнулась. — Довольно полезная штука.

— А человеку больно, когда его перезагружают?