Книга Куда улетают ангелы, страница 99 – Наталия Терентьева

В соседней комнате Варя громко читала сценарий — за Сонечку. А симпатичный, доброжелательный молодой человек лет тридцати, в сером свитере, с бородкой — читал за Гнома. Я поняла, что это режиссер Владик Комаров. В комнате было еще несколько человек. Все активно кивали, улыбались Варе. Кажется, моих советов и комментариев здесь ждали меньше всего.

— Отдай, я говорю тебе — отдай! — противнейшим голосом и совершенно органично канючила Варька.

Окружающие тихо смеялись. Владик, показывая всем кулак, говорил смешным голосом:

— Не могу, все! Растворилась твоя любимая кукла!

— Нет! — заплакала Варька и вдруг тихо и с угрозой сказала, взглянув на Владика: — Сейчас я тебе твой колпак оторву, дурацкий!

Владик прикрыл рукой воображаемый колпак. Все смеялись и даже хлопали. Я много писала о театре и хорошо знаю цену этим восторгам. Сейчас задурят девчонке голову, через полчаса придет другая «Соня», они так же будут восторгаться и хлопать.

— Варюша, ты молодец, — я подошла к ней и аккуратно взяла из ее рук сценарий. Надо же, он уже совсем по-другому записан, видимо, это и есть пресловутая «американская» запись — пять фраз на одном листочке, перевод бумаги. — Тебе самой понравилось?

Варька вздохнула.

— Не очень. Соню так жалко…

Режиссер-постановщик Владик подошел ко мне. Мы поздоровались, познакомились, Владик очень искренне похвалил мой сценарий и Варю. Варе пришлось еще сделать несколько фотографий и видеопробу. Я была уверена, что это все — пустая трата времени, но ссориться с группой сразу не стала. По дороге домой, к Толе, Варя молчала, но глаза ее сверкали и щеки горели.

— У меня ведь есть еще дом в пригороде, вроде дачи… — сказал Толя вечером. — Но я там так давно не был… Прошлым летом один раз приезжал, даже не ночевал, не получилось. Вам бы, конечно, хорошо там пожить… Воздух шикарный, часик походишь, подышишь и в сон валит. И недалеко совсем — сорок километров. Но сможем ли мы одновременно зарядить ремонт в квартире и подремонтировать дачу?

— А там свет есть?

— Есть, должен быть, — Толя приобнял меня. — Ну что ты так смотришь? Мне не до дома было все эти годы.

— Я понимаю. А вода какая-нибудь есть?

— И вода, и газ, и даже отопление, теоретически. Но надо все проверять, чистить… Может, съездим в субботу, посмотрим?

— Давай.

Варя по-прежнему смотрела на Толю волчонком, и я никак не могла понять, что же это такое. Ведь Женька ей очень нравился. Что-то, значит, она чувствовала в Женьке, что не давало ей ревновать. А здесь… Ближе к ночи она ходила за мной хвостиком по квартире — в ванную, стояла у двери туалета — так она делала, когда была совсем крохой. Спать мы легли вместе, она обвила меня ногами-руками, положила голову на плечо, ухватилась рукой за волосы и не спала до тех пор, пока я не почувствовала, как проваливаюсь в сон.

* * *

В субботу мы съездили на Толину дачу. Там оказалось очень хорошо и все очень заброшено. Толя включил насос и через несколько минут из трясущегося, плюющегося крана потекла черная вонючая вода. Потом она стала коричневой, потом рыжей. А через полчаса совсем нормальной. Мы обошли достаточно большой участок. Сам дом, двухэтажный, деревянный, напомнил мне жилые дома в пригородах Хельсинки, куда я как-то ездила в командировку. У него были слишком большие для нашего климата окна, черная крыша с очень маленьким углом ската и почти полное отсутствие мебели.

— А здесь кто-то жил? — спросила я.

— Ты имеешь в виду мою первую семью? Нет, я позже купил его. Думал, мама будет летом жить… Нам еще предстоит, — он весело глянул на меня, — знакомство с мамой. Она будет рада.

— Я знаю, — я вспомнила Ирину Петровну и отвернулась.

Он подошел ближе и обнял меня.

— Не беспокойся. Мама — великий гуманист. Она активист всяких благотворительных организаций, комиссий по усыновлению, помощи сиротам, афганцам…

— Ну, это точно по нашей части, — я хотела пошутить, но прозвучало невесело.

Толя тем не менее засмеялся.

— Мама — очень добрая. Ты увидишь.

Варя совершенно неожиданно взялась помогать Толе переносить охапку ивовых прутьев, лежащую у крыльца, под навес. Я хотела спросить, зачем ему прутья, но побоялась услышать, что он в свободное время плетет корзинки… или лапти… Толя, как будто услышав мои мысли, поднял голову и улыбнулся:

— У меня товарищ — художник-натуралист, нарезал в конце того лета, никак не заберет. Мы с ним как-то раз сюда приезжали, пробовали рыбу ловить.

— Поймали что-нибудь?

— А! — он отмахнулся. — У меня все время телефон звонил, а он переживал — недавно развелся, ему мальчика не дают, к новому отцу приучают…

Мы посмотрели друг на друга, я отвернулась первой…

Я походила одна по участку. Вот там можно было бы сделать цветник, на маленьком скате — разбить альпийскую горку, а здесь — чудесное место для роз… Я остановила себя. Горе-садовник! Цветы, как любые живые существа, не только требуют внимания, но и занимают место в твоей собственной душе. Мне уже хватит брошенных клумб и расчудесных цветников в Клопово.

Мы решили, что надо минимально привести в порядок дачу и жить здесь летом, которое собиралось наступить ровно через два дня.

Но через два дня позвонил Антон Быстров, продюсер, и энергично объявил, что Варю без всяких сомнений утвердили на главную роль. Она прекрасно смотрится на экране, она киногенична, она органична, она неожиданна для главной героини, она искренняя…

— Да подожди, Антон! Какие съемки? А учеба?

— Так, во-первых, съемки будут летом, через пару недель и начнем.

— Тем более. Что ж, она просидит лето у вас в павильоне?

— Ни за что на свете. Мы поедем в экспедицию.

Час от часу не легче!

— Куда?

— В Крым, ты же пещер всяких навертела, сказочных лесов, гор… Есть прекрасное место, километр в сторону от Коктебеля — гора Карадаг и за ней поселок Курортное, которое чаще называют Крымским Приморьем. Там изумительные пещеры, Сердоликовая бухта, в общем, лощины-буераки, «а с приходом темноты, все, чего не знаешь ты…» И ты ведь, наверно, поедешь?

— Не знаю. Одну я ее не отпущу, а мне ехать… Антон, а как же начало — исчезновение игрушек, превращение Сони в крошечную девочку?

— Это все потом, осенью, когда дожди пойдут.

На следующее утро я сказала Толе, какие у нас неожиданные новости. Он и обрадовался, и погрустнел.

— Ясно. Невеста сбегает из-под венца в Сердоликовую бухту. С молодым продюсером.

— И большим животом.

— Вот именно, — он положил руку мне на живот. — Ну, пойдем тогда сегодня поженимся. Платья только у тебя нет… Нет, давай в субботу. До субботы платье успеешь купить?