Онлайн книга «Там, где трава зеленее»
|
— Да-а? — почему-то не очень обрадовался он. — Ну да… Ты же говорил, чтобы я сидела дома, была холеной и спокойной, а не дерганой и замотанной… — А, да… Слушай, я сейчас баскетбол смотрю, я перезвоню, — ответил Александр Виноградов и отключился. У меня чуть-чуть заскребло на душе, но совсем чуть-чуть. На следующий день Александр Виноградов, похоже, дома не ночевал, а еще на следующий позвонил и пригласил нас с Варькой ужинать в ресторан и там, между делом, обмолвился: — Один человек просит продать ему мою квартиру… — Ты продаешь свою квартиру в Митине? — Я не очень удивилась, он уже не раз говорил об этом и при этом делал каждые два года там ремонт. — И сразу начинаем ремонт нашей новой квартиры? Снова звонить архитекторам? — М-м-м… вполне вероятно… Но мне нужна еще квартира в центре, чтобы я вечером мог упасть на диван, выпить пива и уснуть не через два с половиной часа после работы, промучившись по всем пробкам на Ленинградке и Волоколамке, а через двадцать минут. Вышел из банка, прогулялся пешочком, поднялся на второй этаж… — То есть ты уже нашел такую квартиру? — Ну в общем, да… — А… — Я не сразу смогла сформулировать весь свой протест в какой-нибудь внятный вопрос. — Но… мы же собирались… то есть ты предложил, а я отказывалась, а потом собралась… А как же наша новая квартира, где мы хотели жить вместе? — А мы и хотим жить вместе. Разве что-то изменилось от того, что я иногда — подчеркиваю, иногда — буду оставаться на ночь в своей личной квартире в центре? — Сколько там будет комнат? — Три. — Зачем тебе так много? — Я понимала, что раунд длиной в последние полтора года проигран с разгромным счетом, но продолжала, надо было понять, что происходит, раз сегодня он готов отвечать на вопросы. Это большая редкость. — Ну… чтобы вы могли с Варькой приезжать ко мне в гости… иногда… на воскресенье… как сейчас приезжаете в Митино и на дачу… — А как же наша новая… ну то есть… эта огромная квартира на проспекте Жукова? Ты что, продал ее? Ты не будешь ее ремонтировать? — Буду, только не все сразу. Я же не граблю банки, я просто ими управляю… И потом… Мне что-то этот дом перестал нравиться… Охрана там паршивая… и будем мы там самые богатые, что очень плохо — на Варьку кто-нибудь глаз положит, как на хороший источник заработать, у папочки денег много… — Господи… ты о таком думаешь? — А ты нет? Плохо… — Он не шутил, он отчего-то злился. — Кстати, дальше по Хорошевке еще дом строится, там будут совсем большие квартиры… Метров по триста… Вот там, наверно, будет получше… Всем нам… Я смотрела на него и пыталась понять — верит ли он сам в то, что говорит. — Саша… Те дома еще когда построят… А я хочу жить сегодня, ну завтра, по крайней мере… Ты же сам это говорил… И потом, я ведь буду с малышом, надо жить в отремонтированной квартире, а не носиться с бригадами маляров… — Лен, ну не получается же у тебя… И не надо. Я посмотрела на Варю, которая, как обычно, вынужденно присутствовала при всех наших разговорах. Варя внимательно смотрела на Александра Виноградова, который за этот год приучил ее к мысли о «братике». «Или сестричке»… — Варюша, я видела у входа автомат, сходи поиграй, может, выиграешь какую-нибудь игрушку, а? Варя глянула на меня с сомнением — не просто так я разрешаю то, о чем обычно приходится ей просить, — взяла деньги и ушла, оглядываясь на нас. — А может быть, это у тебя не получается? — решила я на сей раз не беречь ранимого Александра Виноградова. — Мне надо провериться? — совершенно неожиданно спросил романтик секса. — А зачем? Если ты говоришь, что «и не надо»? — И то правда, — как-то уж слишком просто согласился он. — Тем более, что нервы ты мне так измотала… — Саша… — Я глупо пыталась остановить то, что, по всей видимости, было запланировано и подготовлено. — И это говоришь ты… — А кто уехал с дачи под самое Рождество? Я что, для этого торчал с вами на даче, пока нормальные люди отдыхали с девочками на островах, чтобы демарши твои терпеть? А кто летом в Турции ходил узнавать, сколько стоит билет до Москвы? — Но ты же меня обидел на даче и безобразничал в Турции… — А! — отмахнулся Александр Виноградов. — То есть… — Я смотрела на него, а он — на меня. Он ждал. Я по сценарию должна была быстро все сообразить, обидеться и сказать: «Все!» Я решила потерпеть. Подождать, что предложит автор и режиссер нашей с ним совместной жизни. — То есть ты меня достала, — сказал автор, с подозрением глядя на меня. — Слушай, плачь дома, а? Не здесь. Неудобно. Я и правда почувствовала, что начинаю совершенно некстати переживать. И постаралась взять себя в руки. — Понимаешь, Лена, я уже даже не знаю, в какой форме нам жить… — А мне кажется, что жить можно только в одной форме — жить вместе или не жить. — Бывает по-разному… — Он прищурился, не глядя на меня. — Ты имеешь в виду жесткие жизненные обстоятельства — тюрьма, дальнее плаванье?.. Да, тут никуда не денешься. Садись в тюрьму, я буду тебя ждать. — Ага, сейчас. — Он залпом допил виски. — А все остальное, все остальные формы совместной жизни, Саша, — это лукавство. Не видеть друг друга каждый день, чтобы не надоедать друг другу? «Как же мы будем друг без друга? — Как друг без друга». — Чего-чего? Я тебя умоляю, только не надо писать стихов. У тебя и без этого заморочек хватает. — Это Вера Павлова. Поэтесса очень хорошая… Он отмахнулся: — Вот и читай ее, а меня не доставай. Он несколько секунд помолчал. А потом вдруг рыкнул, ни с того ни с сего: — Достала. Достала!.. — Саша… — Достала! Прижимаешь к стенке. — Нет, я хочу знать. Я не могу больше жить в иллюзиях и неведении… — Что? Что?! — Хочу знать — ты не хочешь больше с нами жить? — Не хочу. Ты меня достала. — Чем? — Не важно. — Ладно. И не хочешь больше второго ребенка? — Не хочу. Опять будет как с Варькой. Сначала человек родится, а потом мы уже будем разбираться, можем ли мы жить вместе. — У нас для этого было четырнадцать лет, Саша… — Вот именно. — Зря я тебе поверила, когда ты пришел и лег на пол, и предложил жить вместе… То есть я ведь тебе не поверила, ты помнишь? Александр Виноградов поморщился: |