Онлайн книга «Подозреваемый»
|
– Я не могу долго ждать. Мой друг очень болен. Сейчас ведь Рождество. – Может, я смогу проверить, – говорит она сочувственно. – Какой год вас интересует? – Я не знаю точно. – Сколько лет вашему другу? – Двадцать два. – Как его зовут? – Я думаю, у него раньше было другое имя. Вот почему мне нужны фотографии. Я его узнаю. Она внезапно теряет ко мне доверие. Ее подозрения усиливаются, когда я предлагаю зайти в школу. Она хочет спросить разрешения у директрисы. А еще лучше мне было бы написать запрос и послать его по почте. – У меня нет времени. Мой друг… – Извините. – Подождите! Пожалуйста! Его имя Бобби Моран. Он носил очки. Пошел в школу где-то в 1985 году. Она колеблется. После продолжительной паузы предлагает мне перезвонить через двадцать минут. Я выхожу на улицу подышать свежим воздухом. В начале аллеи стоит человек с почерневшей тележкой. Он периодически выкрикивает: «Жааареныееее каштааааныыы», – и это звучит жалобно, как крик чайки. Он вручает мне коричневый бумажный пакет, и я сажусь на ступеньки, сдирая почерневшую кожицу с теплых каштанов. Одно из самых приятных моих воспоминаний о Ливерпуле связано с едой. Картошка с рыбными палочками, карри по вечерам в пятницу. Рулеты с вареньем, хлебный пудинг, взбитая патока, сосиски с пюре… Мне также нравилось причудливое сборище людей: католиков, протестантов, мусульман; ирландцев, африканцев, китайцев – жуликов, отчаянно гордых и в равной степени не смущавшихся выразить светлые чувства и вытереть нос собственным рукавом. На этот раз секретарша уже не так осторожна. В ней проснулось любопытство. Мои поиски стали ее поисками. – Извините, но я не смогла найти Бобби Морана. Вы уверены, что ищете не Бобби Моргана? Он учился у нас с тысяча девятьсот восемьдесят пятого по тысяча девятьсот восемьдесят восьмой год. Ушел из школы в третьем классе. – Почему? – Не могу сказать точно. – В ее голосе слышится неуверенность. – Я тогда здесь не работала. Семейная драма? – Но она может кое у кого спросить. У учителей. Она записывает название моей гостиницы и обещает оставить сообщение. Вернувшись к разноцветным томам, я вновь просматриваю имена. С чего бы Бобби изменять фамилию лишь на одну букву? Он порывал с прошлым или пытался ускользнуть от него? В третьем томе обнаруживаю запись о Роберте Джоне Моргане. Родился 24 сентября 1980 года в больнице при Ливерпульском университете. Мать: Бриджет Элси Морган (в девичестве Ахерн). Отец: Леонард Альберт Эдвард Морган (моряк с торгового судна). Я все еще не до конца уверен, что это Бобби, но вероятность велика. Я заполняю розовый бланк требования, чтобы заказать копию полного свидетельства о рождении. У чиновника за стеклянной перегородкой агрессивный подбородок и раздувающиеся ноздри. Он бросает мне бланк обратно. – Вы не указали причину требования. – Я восстанавливаю семейную историю. – Домашний адрес? – Я заберу его отсюда. Даже не взглянув на меня, он шмякает на бланк печать величиной с кулак. – Приходите в новом году. Мы с понедельника закрываемся на праздники. – Я не могу так долго ждать. Он пожимает плечами: – Зайдите в понедельник. До обеда мы еще работаем. Через десять минут я покидаю здание биржи с квитанцией в кармане. Три дня. Я не могу так долго ждать. Переходя улицу, я составляю новый план. Здание, где располагается редакция «Эха Ливерпуля», похоже на зеркальный кубик Рубика. Фойе заполнено пенсионерами, приехавшими на дневную экскурсию. У каждого сумка-сувенир с приклеенным именем. Молодая секретарша сидит на высоком стуле за темным деревянным столом. Она маленькая и бледная с желтоватыми глазами. Дверь-вертушка слева отделяет нас от лифта. – Меня зовут профессор Джозеф О'Лафлин, и я надеялся воспользоваться вашей библиотекой. – Извините, но мы не разрешаем пользоваться нашей библиотекой. – Рядом с ней на стойке расположился большой букет цветов. – Они прекрасны. – К сожалению, не мои. Все достаются редактору отдела моды… – Я уверен, вы получаете больше, чем отдаете. Она понимает, что я заигрываю с ней, но все равно смеется. – А что, если я захочу заказать фотографию? – спрашиваю я. – Заполните этот бланк. – А если я не знаю ни даты, ни имени фотографа? Она вздыхает: – Вам ведь нужна не фотография, не так ли? Я качаю головой. – Я ищу заметку о смерти. – Как давно? – Около пятнадцати лет назад. Она просит меня подождать и звонит наверх. Потом спрашивает, нет ли у меня с собой чего-нибудь вроде пропуска или визитной карточки. Я протягиваю ей свое удостоверение, и она кладет его в пластиковый кармашек, который прикалывает мне к рубашке. – Библиотекарь знает о вашем приходе. Если кто-нибудь спросит вас, что вы делаете, скажите, что проводите расследование для медицинского издания. Я поднимаюсь на лифте на пятый этаж и иду по коридору. Порой мне попадаются на глаза большие редакционные комнаты за открытыми дверями. Я опускаю голову и иду с озабоченным видом. Нога часто немеет и двигается, словно загипсованная. Библиотекарше за шестьдесят, у нее крашеные волосы и очки, болтающиеся на цепочке. На большом пальце правой руки – резиновый наперсток для переворачивания страниц. Ее стол окружен десятками кактусов. Она замечает, что я смотрю на них. – У нас здесь слишком сухо, чтобы могло расти что-то другое, – объясняет она. – Сырость разъедает типографскую краску. Длинные столы завалены газетами. Какие-то люди вырезают статьи и складывают их аккуратными стопками. Другие читают и подчеркивают ключевые имена и фразы. Третьи, ориентируясь по этим пометкам, сортируют статьи по папкам. – У нас есть переплеты стопятидесятилетней давности, – говорит библиотекарша. – Вырезки так долго не сохраняются. Со временем они рвутся по краям и распадаются в пыль. – Я думал, что сейчас все в компьютерах, – говорю я. – Только за последние десять лет. Сканировать все подшивки слишком дорого. Их микрофильмируют. Она включает компьютер и спрашивает, что мне нужно. – Я ищу объявление о смерти, опубликованное около тысяча девятьсот восемьдесят восьмого года. Леонард Альберт Эдвард Морган…. – Назван в честь старого короля. – Думаю, он был кондуктором в автобусе. Возможно, жил или работал в районе Хейуорт-стрит. |