Онлайн книга «Подозреваемый»
|
– Он оставил предсмертную записку. – Всего одно слово. – «Прости». – Да, но за что? Голос Мел звучит холодно: – Это старая история, Джо. Оставь ее в покое. Ты ведь знаешь неписаный закон – никогда не возвращаться назад, никогда не открывать дело вновь. Вокруг меня и так полно адвокатов, заглядывающих через плечо, и без еще одного чертова судебного разбирательства… – А что стало с записками Эрскина? Их не было в деле. Она колеблется. – Возможно, он попросил, чтобы их изъяли. – Зачем? – Возможно, Бобби захотел посмотреть дело. Он имеет на это право. Опекаемый может прочитать записи ведущего социального работника и некоторые подробности заседаний. Заключения третьих лиц, вроде записок врача и отчетов психолога, – дело другое. Чтобы предоставить к ним доступ, нам нужно разрешение специалиста. – Ты хочешь сказать, что Бобби видел эти документы? – Может быть. – И, не успев перевести дух, она отвергает эту мысль: – Это старое дело. Бумажки теряются. – А мог ли Бобби забрать эти записки? Она сердито цедит: – Ты несерьезен, Джо! Подумай лучше о себе. – А он мог видеть видеозапись? Она качает головой, отказываясь говорить дальше. Я не могу этого допустить. Без ее помощи моя невероятная теория рушится. Торопливо, словно опасаясь, что она может остановить меня, я рассказываю ей о хлороформе, китах и ветряных мельницах, о том, как Бобби месяцами водил меня за нос, проникая в жизни всех близких мне людей. Спустя какое-то время она кладет мою постиранную одежду в сушилку и подливает мне вина. Я иду за ней на кухню и перекрикиваю визг блендера, измельчающего орехи. Она посыпает ими кусочки тостов, сдобренных молотым черным перцем. – Вот поэтому мне и надо найти Руперта Эрскина. Мне нужны его заметки или воспоминания. – Я ничем не могу тебе помочь. Я уже сделала достаточно. – Она смотрит на часы, висящие над плитой. – Ты кого-то ждешь? – Нет. – А кому ты тогда звонила? – Другу. – Ты звонила в полицию? Она колеблется. – Нет. Оставила указания секретарше. Если не перезвоню ей через час, она должна сообщить в полицию. Я смотрю на те же часы, отсчитывая время назад. – Боже мой, Мел! – Прости. Мне надо думать о карьере. – Спасибо за все. – Моя одежда еще не до конца высохла, но я натягиваю брюки и рубашку. Она хватает меня за рукав. – Сдайся. Я отталкиваю ее руку. – Ты не понимаешь. Моя левая нога подгибается, потому что я тороплюсь. Уже взявшись за ручку входной двери, я слышу: – Эрскин. Ты хотел его найти, – кричит Мел. – Он вышел в отставку десять лет назад. Последнее, что я о нем слышала, – он живет около Честера. Кто-то из отдела звонил ему. Мы поболтали – немного. Она помнит адрес: деревня под названием Хетчмир. Домик викария. Я записываю сведения на клочке бумаги, примостившись за столиком в холле. Левая рука отказывается шевелиться. Ее работу приходится делать правой. Было бы каждое утро таким ярким и свежим! Солнце, отразившись в треснувшем заднем стекле «лендровера», рассыпается лучами, как на дискотеке. Взявшись за ручку обеими руками, я с трудом открываю окно и высовываюсь наружу. Кто-то сделал мир белым, заменив цвета монохромом. Проклиная тугую дверь, я распахиваю ее и спускаю ноги. В воздухе пахнет мокрой землей и дымом. Набрав пригоршню снега, я тру лицо, пытаясь проснуться. Потом расстегиваю ширинку и мочусь на ствол дерева, окрашивая его в более яркий цвет. Как далеко я уехал прошлой ночью? Нужно было продолжать путь, но огни «лендровера» постоянно гасли, оставляя меня в темноте. Дважды я едва не оказался в канаве. Как провел эту ночь Бобби? Интересно, он следит за мной или за Джулианой с Чарли? Он не будет ждать, пока я пойму его. Надо торопиться. Озеро Хетчмир окаймлено камышом, в воде отражается голубое небо. Я останавливаюсь у красно-белого дома, чтобы спросить дорогу. Старая дама в халате открывает дверь и принимает меня за туриста. Она начинает рассказывать мне историю Хетчмира, которая плавно переходит в историю ее собственной жизни: сын, работающий в Лондоне, внуки, которых она видит только раз в год. Я ретируюсь, не переставая благодарить ее. Она стоит на крыльце, пока я борюсь с мотором «лендровера». Это то, что мне надо. Наверняка она специалист по криббиджу, кроссвордам и запоминанию автомобильных номеров. «Я никогда не забываю цифры», – скажет она полиции. Мотор милостиво заводится, дымясь от усталости. Я машу рукой и улыбаюсь. На ее лице написано беспокойство за меня. На дверях и окнах дома викария развешены рождественские огни. В начале подъезда стоит несколько игрушечных машинок, окруживших упаковку молока. Над дорожкой наискось висит старое покрывало с пятнами ржавчины, привязанное за два конца к деревьям. Под ним прячется мальчик в пластиковом ведерке от мороженого на голове. Обнаруженный, он приставляет к моей груди деревянный меч. – Ты из Слизерина? – шепелявит он. – Прошу прощения? – Сюда могут войти только гриффиндорцы. – На его носу веснушки, цветом напоминающие жареную кукурузу. В дверях появляется молодая женщина. Светлые волосы смяты после сна, и она дрожит от холода. На руках она держит младенца, сосущего кусочек тоста. – Оставь человека в покое, Брендан, – говорит она, устало улыбаясь мне. Переступая через игрушки, я подхожу к двери. За спиной женщины различаю разложенную гладильную доску. – Прошу прощения. Он играет в Гарри Поттера. Чем могу помочь? – Я ищу Руперта Эрскина. На ее лицо ложится тень. – Он здесь больше не живет. – А вы не знаете, где я могу его найти? Не выпуская младенца, она застегивает расстегнувшуюся пуговицу на блузке. – Лучше спросите кого-нибудь другого. – А ваши соседи знают? Мне очень важно увидеть его. Она покусывает нижнюю губу и смотрит на церковь за моей спиной. – Что ж, если хотите его увидеть, то найдете там. Я оборачиваюсь. – Он на кладбище. – Понимая, как резко это прозвучало, она добавляет: – Если вы его знали, примите мои соболезнования. Не успев ничего до конца осознать, я сажусь на ступеньки. – Мы вместе работали, – объясняю я. – Это было давно. Она смотрит через плечо. |