Книга Канада, страница 58 – Ричард Форд

— Пришлось уговаривать его вылезти из постели, — по-прежнему громогласно довел до его сведения Чарли. — Это мистер Ремлингер. Можешь называть его «сэром».

Я все же прикрыл глаза ладонью. Солнце сияло прямо за головой мужчины. Я нервничал. Это и был тот, кому предстояло теперь отвечать за меня. Артур Ремлингер.

— Мы ждали тебя, — сказал он. Я поднял взгляд вверх, чтобы увидеть его лицо. Высокий, красивый, с тонкими светлыми волосами, разделенными справа аккуратным пробором, — я отдавал предпочтение левому. Мужчина не улыбался мне, однако выглядел заинтересованным. Я молчал. — Представься же нам, не молчи.

— Делл Парсонс, — сказал я. Произнесенное здесь, имя показалось мне чужим.

Он посмотрел на Чарли Квотерса и наконец улыбнулся.

— «Делл» — это сокращение от какого-то другого имени? Звучит оно непривычно.

— Нет, сэр, — ответил я.

— Ну продолжай, рассказывай, — велел мне Чарли Квотерс.

— Вас ведь должно было двое приехать, верно? — Мужчина подступил поближе ко мне, словно желая получше меня разглядеть. С шеи его свисали на шнурке очки в металлической оправе. Большие костистые кисти рук были ухожены. Похоже, его что-то забавляло.

— Вторая сбежала, прежде чем за ними приехали, — сказал Чарли.

— Очень жаль, — сказал Артур Ремлингер. — Ты выглядишь усталым. Сильно вымотался?

Он начал обмахивать лицо соломенной шляпой.

— Да, сэр, — сказал я.

Он так и не представился. Имя «Артур Ремлингер» как-то не очень шло к его облику. Артур Ремлингер. Такое должен был носить человек постарше.

— И за тобой, как мне рассказали, кто-то охотится.

Он перевел взгляд на Чарли, потом снова на меня. Ему хотелось услышать какие-то подробности, однако я чувствовал себя слишком скованным для того, чтобы вести разговор.

— Не знаю, — сказал я. Теплый ветерок крутил торчавшие из травы серебристые вертушки. Вращаясь, они тихо пощелкивали.

— Из него так просто слова не вытянешь, — сказал Чарли. Он обернулся, чтобы взглянуть на вращающиеся игрушки. Похоже, они наполняли его счастьем.

— Ладно, если здесь появится конная полиция, — произнес Артур Ремлингер, — просто скажи, что ты мой племянник с востока. Они все равно не знают, где находится Торонто. Хочешь, я подберу тебе другое имя, канадское?

— Нет, сэр, — сказал я.

Он улыбнулся, однако улыбка быстро сошла с его лица, — возможно, что-то во мне внушало ему недоверие. Когда Артур Ремлингер улыбался, на подбородке его появлялась ямочка. Кожа у него была гладкая, светлая. И вообще выглядел он необычно.

— Да, собственно, таких и не существует, — сказал он и начал, вглядываясь в мое лицо, покручивать пальцами шляпу, которую так и держал в руке. А затем посмотрел поверх моего плеча на оштукатуренную лачугу, в которой я провел ночь. — Ты уже устроился в своем домике? Вон в том?

Говорил он непривычно для меня, как будто подбирая каждое слово и произнося его отдельно от других.

По моей щеке уже тек пот. Я оглянулся на кошмарную лачугу. За ней поднималась из травы дощатая будка. Я сообразил — это отхожее место. Около будки стоял, помахивая хвостом и глядя на ее дверь, большой белый пес. По обе ее стороны торчали из земли все те же серебристые вертушки, это означало, что и Чарли пользуется ею. Отец вечно рассказывал байки и анекдоты о сортирах. Какая там стоит вонь, как в них приходится таскать телефонный справочник — вместо туалетной бумаги, как никогда не удается запереться в них изнутри. Вот уж не думал, что мне придется пользоваться таким. Возвращаться в лачугу мне ничуть не хотелось.

— Не знаю, — сказал я. — Я бы…

— Можешь переставить там все, как захочешь. Некоторые из тех коробок мои, — сказал Артур Ремлингер, продолжая вертеть в пальцах шляпу. — Найти тебя здесь будет непросто, а в этом и состоит наша цель.

Он потер пятой ладони ухо, большое. Теперь, показалось мне, неудобство испытывал он.

— От этого трейлера до Форт-Ройала, в котором я живу, четыре мили. — Он повернулся, чтобы взглянуть на шоссе. — На восток. Мы подыщем для тебя в отеле какое-нибудь занятие. Тебе приходилось когда-нибудь жить совсем одному?

— Нет, сэр, — ответил я.

— Я так и думал, — сказал он. — Но полагаю, поработать тебе уже довелось.

— Нет, сэр.

Я не знал, что известно обо мне Артуру Ремлингеру, однако думал, что почти все, — хотя, возможно, о моем увлечении шахматами и пчелами он не ведал, как и о том, что я никогда ни за какую работу не брался, потому что моя мать не желала этого по каким-то своим причинам.

— Ты чувствуешь себя чужим здесь? — Судя по лицу Ремлингера, это пришло ему в голову только что. Лоб его пошел складками.

Я никогда не встречал людей, подобных ему. Милдред сказала, что ее брату тридцать восемь лет, а между тем у него было приятное молодое лицо. И в то же самое время он казался человеком пожившим, это впечатление создавала хотя бы его одежда. Я привык к людям, в которых все было сообразно, — он этим свойством не обладал.

— Да, сэр, — согласился я.

Длинными пальцами, на одном из которых поблескивало золотое кольцо, он дюйм за дюймом поворачивал свою соломенную шляпу.

— Что же, — сказал он, — с каждым порою случается нечто прискорбное, Делл. Мы в этом не властны.

Он снова взглянул поверх моего плеча на белый домишко.

— Когда я попал сюда… — Он помолчал, продолжая смотреть на дом, а затем начал снова: — Я жил в этом домике. Иногда я стоял в траве, смотрел в небо и воображал, что вижу ярко окрашенных птиц, что нахожусь в Африке, а облака — это горы.

На груди его голубой рубашки, на мой взгляд не дешевой, проступили пятна пота. Красивый бежевый пиджак так и висел перекинутым через руку.

— Он же американец, как и ты! А значит, с причудами, — вдруг объявил Чарли и загоготал.

Это он об Артуре Ремлингере говорил. Чарли следил за бурыми пичугами, которые проносились над его огородиком из вертушек, но также и слушал, ничем это не показывая, наш разговор. Отсмеявшись, он направился к трейлеру, под дверью которого стоял заменявший крыльцо деревянный ящик. Резиновые сапоги Чарли били по траве, и из нее вспархивали кузнечики и пичуги.

— Оба вы одного поля ягода, — объявил он.

— Что тебе нравится делать, Делл?

Голубые глаза Артура Ремлингера почти обесцветились. Он склонил голову набок, неловко сунул одну руку в карман, словно приготовляясь к настоящей беседе, которую мы сейчас поведем. Похоже, ему хотелось поговорить со мной, но что мне сказать, он не знал. Милдред говорила, что человек он необычный, и была определенно права.

— Читать, — ответил я.

Он поджал губы, поморгал. Видимо, мой ответ заинтересовал его.