Книга Больше чем просто дом, страница 54 – Фрэнсис Скотт Фицджеральд

— Телефон пытается зазвонить. Как думаете, не опасно снимать трубку в грозу?

— Ничуть, — откликнулась Джин. — Ведь на том конце они ее сняли.

Она подошла почти вплотную к Льюису; теперь оба стояли в центре комнаты, подальше от озаряемых молниями окон.

— Как странно видеть тебя здесь и сейчас. Признаюсь, я рада, что ты приехал. Но и без тебя нам было бы ничуть не хуже.

— Может, помочь Бесс справиться с окнами? — предложил Лью.

Почти одновременно сверху донесся голос Бесс:

— Похоже, на том конце провода никого нет, и я не хочу долго держать трубку.

Оглушительный удар грома потряс дом, Джин прижалась к Лью, но отпрянула, когда Бесс в смятении бегом спустилась по лестнице.

— Наверху отключилось электричество, — сообщила она. — А ведь в детстве я совсем не боялась гроз. Иногда в грозу папа заставлял нас сидеть на веранде, помнишь?

Слепящий свет разом ворвался во все окна первого этажа, многократно отражаясь в зеркалах и распространяясь из комнаты в комнату; за ним последовал звук, подобный треску миллиона одновременно зажигаемых спичек, — столь пронзительный и жуткий, что сопровождавшие его раскаты грома показались уже вторичными; затем сквозь треск и грохот прорвался крик Бесс:

— Угодило в дом!

Вновь сверкнула молния, и под звуки адских раскатов они заметались от окна к окну, пока Джин не воскликнула:

— Комната Уильяма! На нее упало дерево!

Миг спустя Лью распахнул дверь кухни и сразу увидел, что произошло: огромное дерево рухнуло на пристройку с односкатной крышей и фактически отсекло ее от остального дома.

— Уильям там? — спросил он.

— Возможно. То есть должен быть там.

Собравшись с духом, Лью промчался двадцать футов по открытому — и уже затопленному — пространству до ближайшего окна пристройки и высадил его ударом взятой на кухне увесистой вафельницы. Хотя гром и проливной дождь не прекращались, он заметил, что грозовой фронт уже начал удаляться, и, приободренный, закричал во все горло:

— Уильям? Ты цел?

Ответа не последовало.

— Уильям!

Он подождал и наконец расслышал слабый голос изнутри:

— Кто там?

— Ты цел?

— Кто меня зовет?

— На тебя упало дерево. Ты цел?

Внезапно из пристройки донесся взрыв смеха: Уильям вернулся к реальности из тьмы своих атавистических кошмаров. Вновь и вновь повторялись эти приступы хохота.

— Цел? Да-да, я цел. Меня не задело. Как говорится, лучше не бывает. Живехонек-здоровехонек.

Стоя перед окном в насквозь промокшей одежде, Лью начал испытывать раздражение.

— Ну, цел ты там или нет, а завалило тебя основательно. Попытайся вылезти через это окно. Дерево слишком большое, своими силами нам его не убрать.

Полчаса спустя, у себя в комнате, Лью стянул мокрую одежду при свете единственной свечи. Улегшись голышом на кровать, он пожалел о том, что так некстати довел себя до плачевного состояния, потратив массу сил на извлечение толстяка-слуги из полуразрушенной пристройки. Затем сквозь приглушенные громовые раскаты он услышал бряканье телефона в холле и голос Бесс: «Алло, я вас не понимаю. Попробуйте перезвонить» — и секунд через тридцать задремал, чтобы еще чуть погодя проснуться от скрипа отворяемой двери.

— Кто здесь? — спросил он, прикрываясь одеялом.

Дверь продолжала медленно отворяться.

— Кто здесь?

Рядом послышалось кряхтенье; последний отблеск далекой молнии высветил тощую кисть руки с набухшими голубыми венами, и мужской голос прошептал:

— Я только хотел проверить, спишь ли ты уже, милая. Я о вас беспокоюсь… я беспокоюсь…

Дверь осторожно прикрылась, и Лью понял, что старый Гюнтер совершает свой сомнамбулический ночной обход. Спать расхотелось, и он облачился в единственную смену одежды, взятую им с собой, попутно слушая, как Бесс в третий раз пытается с кем-то объясниться по телефону.

— …до утра, — говорила она. — Разве это не может подождать? У нас тут связь нарушена, я вас едва слышу.

Внизу он увидел Джин, которая стояла перед огнем камина, в своем платье удивительно похожая на фею или сильфиду. Она призывно помахала рукой, и Лью приблизился, но почему-то не испытал желания ее поцеловать, хотя она явно ждала этого. Стараясь разобраться в собственных чувствах, он легонько погладил ее по плечу.

— Ваш отец бродит по дому. Заходил ко мне в комнату. Ты не думаешь, что…

— Он каждый вечер это делает, — сказала Джин. — Проверяет, спим мы или еще нет.

Лью взглянул на нее пристально, и некое смутное подозрение, до сих пор формировавшееся подсознательно, начало обретать более определенную форму. Лицо ее было безмятежно-красиво, но внимание Лью уже переключилось на голос Бесс, продолжавшей разбираться с телефонным собеседником.

— Хорошо, попробуем записать по буквам… Эс-ка-оу-эн… так, выходит «скон»… че-аа-эл-ааа-эс… «Скончалась»? — В ее голосе появились панические нотки. — Как вы сказали: Аманда Гюнтер скончалась?

Джин игриво взглянула на Лью:

— И чего Бесс приспичило возиться с телефонограммами? Почему бы не…

— Тише! — скомандовал он. — Тут дело серьезное.

— Я не понимаю…

Встревоженный внезапно наступившей наверху тишиной, Лью взбежал по лестнице и обнаружил Бесс у телефонного столика с трубкой на коленях. Она судорожно хватала ртом воздух, глядя в пустоту. Он взял трубку и принял остаток телефонного послания: «Аманда скончалась при родах, дав жизнь сыну».

Лью попытался поднять Бесс со стула, но она рухнула обратно, захлебываясь беззвучными рыданиями.

— До утра не говори папе.

Что могло бы за ночь измениться в захламленной обрывками воспоминаний голове старого Гюнтера? Однако для Бесс это имело значение.

— Уходи, — прошептала она. — Скажи Джин.

Между тем до Джин дошло, что здесь что-то неладно, и к моменту его появления на лестнице она уже стояла у ее подножия.

— Что случилось?

Он бережно взял ее под локоть и повел обратно в библиотеку.

— Аманда умерла, — сказал он, по-прежнему ее поддерживая.

Джин издала громкий воющий звук, но он тут же прикрыл ее рот ладонью.

— Ты сегодня много выпила, — сказал он. — Постарайся держать себя в руках. Не взваливай еще и это бремя на свою сестру.

И она как-то сразу подтянулась — сперва вернули горделивый изгиб ее губы, затем выпрямилось все тело. Но то, что в другом случае можно было бы принять за героическое усилие воли, теперь показалось Льюису всего лишь примитивным животным рефлексом — и его зарождавшееся было чувство к Джин развеялось в мгновение ока.