Книга Третий глаз - алмаз, страница 36 – Дарья Донцова

К сожалению, люди, которые придумывают правила дорожного движения, иногда ошибаются, забывая про то, что шоферу подчас требуется развернуться. Я аккуратный водитель, поэтому сейчас ехала в левом ряду, напряженно всматриваясь в знаки. Ну где же нужная стрелка? Похоже, придется катить до Петербурга! Так и не увидав разрешения на разворот, я посмотрела в зеркальце. Может, нарушить? Вот Аркадий бы не сомневался! Магистраль пустынна, она явно не пользуется популярностью у шоферов и, скорей всего, закончится тупиком! Пешеходов тоже не видно! Эх, была не была! Я предусмотрительно включила поворотник, крутанула рулем и мгновенно оказалась на противоположной стороне дороги. Фу! Вовсе не страшно! Естественно, на оживленном шоссе среди мощного потока автомобилей я бы никогда не решилась на столь наглый маневр! Но сейчас-то вокруг никого нет, я не создала аварийную ситуацию, и меня не видела ни одна душа! Можно спокойно направляться к Мирошниченко.

И тут из-за ларька с газетами, размахивая полосатым жезлом, выскочил гаишник. Я вмиг вспотела — вот оно, Дашуткино счастье во всей красе! И откуда он только взялся на мою голову?

Припарковавшись у бордюра, я опустила стекло и заискивающе заулыбалась, глядя, как плотная фигура в форме медленно приближается к «букашке». Чем короче становилась дистанция, разделявшая нас со стражем дорог, тем сильнее меня охватывало уныние. Да уж, с этим, мягко говоря, немолодым дядечкой договориться будет трудно, похоже, он поступил на службу в тот год, когда я появилась на свет. Ну, моя дорогая, ты влипла.

— Старший лейтенант Приходько, — мрачно козырнул дед, — документики попрошу.

— Пожалуйста, пожалуйста, — заверещала я, — права, страховка, техпаспорт, у меня много лет безаварийной езды!

— Что же вы, гражданка Васильева, нарушаете, — с укоризной протянул Приходько. — Ладно бы тока за руль сели и головы не имели, но ведь возраст уже почтенный, а ведете себя по-детски! Пересекли двойную сплошную!

— Извините, — забормотала я, — это случайно вышло!

— А мне думается, нарочно, — иезуитски протянул лейтенант. — Лучше признать свою вину честно, тогда мы договоримся! Очень не люблю нераскаявшихся преступников, испытываю желание наказать их по полной!

— Ой, виновата, — чуть не заплакала я, — торопилась по делу!

— Так, — закивал гаишник, — уже лучше.

— Вот и решила: никто не увидит!

— Совсем хорошо, — улыбнулся Приходько, — теперь попросим прощения!

— У кого? — удивилась я.

— У меня, — пояснил лейтенант, — я страдаю, когда вижу факт вопиющего наплевательства на правила.

— Виновата, исправлюсь. — опустила я голову, — больше это не повторится.

— Правильное поведение, — обрадовался Приходько, — уважительное раскаяние. Я вас отпущу без последствий, вот только, ну… кхм… не могли бы вы мне тысячу рублей разменять, по две!

— Тысячу по две? — не поняла я. — То есть по пятьсот?

— Нет, — закатил глаза лейтенант, — одну по две! Я покажу вам одну бумажку и уберу, а вы мне две такие дадите!

— Понятно, — кивнула я и открыла сумку.

В первую минуту, не обнаружив портмоне на месте, я испугалась, но потом вспомнила про пояс и попробовала дотянуться до кармана. Руки не хватило.

— Чегой-то вы так странно выгибаетесь? — насторожился Приходько.

— Пытаюсь выудить кошелек, — пропыхтела я.

— В странное место ты его засунула, — перешел на отеческое «ты» гаишник, — бабы деньги в лифчик прячут, в задницу никогда.

— Я купила специальный пояс, — попыталась я объяснять ситуацию, — прикрепила его к джинсам…

— Хорошая система, — одобрил гаишник, уяснив суть, — но вот деньги никак не добыть!

Я вылезла из «букашки», приподняла футболку, повернулась спиной к лейтенанту и сказала:

— Видите кнопочку?

— Черненькую?

— Да. Нажмите на нее, портмоне и выскочит.

Воцарилась тишина, прерываемая лишь сопением.

— Ну, — поторопила я, — как?

— Ни фига, — по-детски ответил Приходько, — тычу, а оно не работает!

— А рядом, на поясе? Жмите на все, ремень отстегнется, я его сниму и вытащу кошелек.

— Ни одна не пашет, — сказал через минуту Приходько, — сломались все разом. Не отстегиваются.

— Тогда попробуйте засунуть руку за пояс и вытащить наружу карман, — попросила я: зря на немецкое качество понадеялась!

— Неудобно как-то, — промямлил лейтенант.

— Вы же хотите денег?

— Ну… Да! — не сумел справиться с алчностью гаишник.

— В портмоне кредитки и наличка, похоже, мне одной, без посторонней помощи, его не выудить, — констатировала я.

— Что люди скажут? — пробубнил Приходько. — С какой радости я к вам в штаны лапу запустил?

— Тут никого нет, но, если хотите, можем сесть в машину, — предложила я.

— В твою? — хмыкнул лейтенант.

— Давайте в вашу! — пошла я на компромисс.

— Стой уж, — приказал Приходько и засопел еще сильней.

— Ой! — взвизгнула я.

— Чего? — прошипел лейтенант.

— Вы царапаетесь! Когда маникюр в последний раз делали?

— Что я тебе, гомик, ногти полировать? — возмутился Приходько. — Не вертись, сейчас добуду!

Я замерла на месте. Милый дедушка-лейтенант считает, что аккуратные руки и ноги — признак человека с нетрадиционной сексуальной ориентацией. Настоящий мужчина должен быть вонючим, менять носки на Новый год и мыть голову на Пасху.

— Черт! — прошипел Приходько. — Вот блин!

Я изогнула спину.

— Не получается?

— Палец застрял, — пропыхтел лейтенант, — там какие-то лапки, они мою руку не пускают.

— Ладно, вытаскивайте руку, попробуем изъять кошелек другим способом, — бойко предложила я.

— Не вынимается, — прохрипел Приходько.

— Вы о чем?

— Объяснил уже, палец попал в какую-то штуку, она щелкнула и теперь держит его крепко.