Книга Клетчатая зебра, страница 64 – Дарья Донцова

В конце концов я добралась до заключительного портрета, явно сделанного в студии. Анечка, одетая в белое платье с воланами, сидела на банкетке, чинно сложив руки на коленях. Один из ее пальчиков украшало старинное кольцо с большим прозрачным бриллиантом, окруженным более мелкими, темными камнями. Волосы ребенка завили тугими локонами, а на ногах красовались лаковые лодочки на довольно высокой шпильке. Если учесть, что снимок был сделан много лет назад, то становится понятно: Анечку нещадно баловали. В те годы детей не водили в парикмахерскую на укладку, не украшали ювелирными изделиями и не разрешали щеголять на каблуках.

– Аааняяя, – протянул Ким Ефимович и зарыдал.

Я испугалась и кинулась искать Яну. Сиделка была в спальне, узнав о случившемся, она схватила какое-то лекарство и поспешила в гостиную.

После того как Ким Ефимович был успокоен, умыт, напоен в неплановом порядке чаем и снова усажен в гостиной, Яна с укоризной сказала:

– Зачем вы дали ему альбом?

Я попыталась оправдаться:

– Он сам попросил. Дед, оказывается, соображает.

Сиделка покосилась на Бусыгина.

– Моментами да. Ладно, раз Ким Ефимович задремал, расскажу. У него была внучка, Анечка. Девочка лет в двенадцать стала жертвой педофила. За пару дней до трагического происшествия дедушка отвел ее фотографироваться в студию, он хотел, чтобы внучку-красавицу сняли в кино, и собрался передать портфолио на Мосфильм, но не успел. Анечку он очень любил! Видели у нее на пальце кольцо?

– Не детское украшение, – отметила я.

Яна кивнула.

– Бусыгины никогда, как я понимаю, не бедствовали. Ким Ефимович был генералом, баловал жену, покупал ей украшения. Это кольцо он супруге из Питера привез, там в прежние времена в скупках можно было найти очень ценные вещи. Ане очень нравился перстенек, вот дедушка и запечатлел ее с ним.

Я встала, раскрыла альбом и внимательно изучила снимок.

– Где сейчас эта вещица?

Яна понизила голос до шепота:

– Тут, знаете, трагедия. В день, когда Аню похитили, она без спроса взяла перстень и отправилась с ним в кино. Глупая девочка решила пофорсить, не понимала, что привлечет внимание грабителей. Бабушка не сразу хватилась пропажи, когда девочку убили, ей не до брюликов было. Маньяка поймали и осудили, и лишь после того, как приговор привели в исполнение, бабушка вспомнила об украшениях. Глядь, а кольца нет. Только тогда внук Аник признался: Аня ушла в кино с перстнем. Мальчик боялся сказать об этом раньше, не хотел, чтобы ему еще и за драгоценность досталось.

– Не брат же прихватил бабушкино кольцо, – удивилась я.

Яна покосилась на Кима Ефимовича.

– Ну конечно! Но дедушка во всех несчастьях обвинил внука. Жизнь повернулась к генералу черной стороной – жена и дочь скончались, зять женился на другой, со стариком остался один Аник. Вот правильно говорят: не плюй в колодец, пригодится воды напиться! Юноша мог сказать деду: «Прессовал меня с тринадцати лет, обзывал убийцей, вот и живи в старости как хочешь!» А разве мальчик был виноват? Но Горынычу повезло, внук вырос порядочным человеком.

– Кому повезло? – переспросила я. – Горынычу?

Яна тихонько хихикнула.

– Анечка деда за гневливый характер Львом Горынычем окрестила. С ее легкой руки генерала все за глаза так звали.

– Наверное, милый был дедушка, – протянула я.

– С мужиками вообще непросто, – принялась философствовать Яна, – а уж если они на работе большие начальники, то полный караул. И военные самые худшие. У меня отец не генерал, всего лишь подполковник, но спорить с ним невозможно. Дома как на плацу: ать два, левой, молчать, исполнять, бегом и с песней!

– Вы так хорошо знаете семейную историю Бусыгиных… Аник, наверное, часто сюда приезжает. Он и поделился сведениями? – предположила я.

– Нет, внук Кима Ефимовича в «Солнечном парке» не появляется, – после некоторого колебания возразила девушка. – Я видела его один раз, мельком. На место сиделки было несколько претенденток, Анкибу Николаевич прочитал все резюме, биографии, ознакомился с рекомендациями и принял положительное решение обо мне. Вот тогда и состоялся наш с ним разговор. Анкибу Николаевич передал мне медкарту дедушки и сказал: «Если хорошо присматривать будете, рассчитывайте на премию к праздникам». Но я не из-за денег стараюсь, Ким Ефимович хороший, я привыкла к нему, считаю родным. Мне его внук ничего об их прежней жизни не говорил.

– Тогда откуда столь подробные сведения? – насела я на Яну. – И где паспорт старика?

Глаза девушки быстро забегали из стороны в сторону.

– Ну… сам Ким Ефимович вспоминает… иногда кое-что, – в конце концов промямлила она.

– Аник перевел деда в пансион после того, как у того случился инсульт. Сейчас старику лучше, но Бусыгин способен произносить лишь отдельные короткие слова, ему не составить серьезный рассказ. Уж извините, Яна, но вы врете. И где паспорт? – повторила я вопрос.

– Все в целости, – заверила Яна, – ордена-медали, документы на квартиру, пенсионное удостоверение и прочее. И паспорт! Вот видите?

– Но один разок паспорт улизнул погулять, – хмыкнула я, – покатался на карусели и вернулся. Хватит идиотничать! Кто его брал?

Сиделка принялась креститься.

– Ей-богу, никому бы и в голову не взбрело!

– Кто? – настаивала я.

– Ой, понятия не имею, – зашмыгала носом Яна.

– Ладно, поставим вопрос иначе, кто приходит к Бусыгину?

– Ночные медсестры, но они никогда…

– Дальше, – прервала я Яну.

– Доктор.

– Хорошо, продолжайте.

– Официантка из столовой приносит поднос с едой, но она дальше входной двери не ходит, – зачастила девушка.

– Меня интересуют не сотрудники «Солнечного парка», а гости, так сказать, из города, – уточнила я.

На лице девушки появилось самое честное выражение:

– Никто не приезжает!

Мне стало грустно. Ну почему большинство людей так бездарно врет?

– Яна, я сейчас спущусь на рецепшен, и дежурная через минуту сообщит мне о…