Онлайн книга «Микрокосмос, или Теорема Сога»
|
– Дорогуша, у тебя такие желания… хоть бороду вырви. Когда ты пожелала шкуру самого редкого зверя, все охотники пустились бить оленей, барсуков, крыс… настоящую бойню учинили; шкуры снимали, трупы выбрасывали… А тебе все не нравилось. Злые языки болтают, что из-за тебя та эпидемия… Кагуя исподлобья уставилась на Умако и перебила его: – Значит, ты не можешь подарить мне песню ласточки. Значит, ты вовсе не такой могучий. – Нет-нет, не смей так говорить, моя маленькая богиня. Я могуч, я всесилен, и ты получишь песню ласточки, головой клянусь. – Ну, пока-то у тебя ее нету. Кагуя с кислым видом отвернулась, а Умако понесся к своим советникам, которые в один голос заявили: – Невозможно, великий министр. Такое под силу лишь божеству, да и то не каждому. – Давайте сформулируем проблему иначе. Не будет у меня в кратчайший срок песни ласточки, сниму с вас шкуру. Заживо. – О-о-о! – возопили советники. – Конечно, конечно найдем решение. Всегда можно найти какое-то решение. – И каким же будет это решение? – Решение? Э-э… Оригинальное. Оригинальная проблема – оригинальное решение. Иначе и быть не может. – Советник, ответ твой скользкий, как задница подыхающего от холеры. Испытываешь мое терпение, а я никогда не славился этим завидным качеством. Смотри, выведешь меня из себя! – Сжальтесь, великий министр, позвольте продолжить. Я слышал, что песню ласточки возможно уловить… э-э… в момент, когда она исходит из клюва птицы. Э-э… в момент, когда ласточка ранним утром покидает свое гнездо, проснувшись, оправляет перышки, только тогда она издает определенную последовательность звуков: чи-вить, чи-вить! – Ладно, ладно, кончай изображать шута. Продолжай. – Если человек в этот момент окажется вблизи ее клюва, у него будет возможность уловить эту песню. Но операция эта весьма деликатная, трудоемкая, на одну удачу приходятся тысячи неудачных попыток. – Ты, стало быть, это слышал своими ушами? – Да… давно… когда-то… кажется… Но повторяю, очень-очень сложная операция. – Можно упростить. Мотивация требуется. Унция золота тому, кто добьется успеха, а неудачнику – топор. Каждое утро какой-то несчастный прислужник дома Сога отправлялся на охоту за песней ласточки и к обеду лишался головы. Слетели уже тринадцать голов, Умако улавливал все более мрачные взгляды своих подданных, а принцесса Кагуя мямлила при его приближении: – Дядюшка, я не хочу казаться назойливой, но песню ласточки мне хотелось бы получить до того, как я сама стану тетушкой. Или бабушкой. – Да-да, сокровище мое, еще несколько дней… Потерпи немного. И он накидывался на советников, осыпая их ругательствами и угрозами. – Бездарные твари, единственный раз о чем-то попросил – и вот… – Господин, при всем уважении… Легче уловить пламя из пасти дракона. Что за блажь, требовать невозможного! – Это желание принцессы Кагуя. Ты, ничтожный червяк, осмеливаешься противоречить имперской принцессе? – Как можно противоречить там, где дело пахнет колом! Ни в коем случае, господин, никаких возражений. Но я давно уже хотел просить вас об отставке, о позволении удалиться в мои земли Цукуси, где меня ждут и где пригодится мой мозг, пока неплохо работающий, в отличие от некоторых других… – Сгинь, предатель! Катись отсюда, без тебя обойдусь. Я сам займусь этим вопросом. И старый маразматик кликнул слуг для подготовки к решающей фазе операции. На следующее утро, когда солнце еще только собиралось появиться из-за восточных гор, Умако уже ждал под гнездом ласточки, прилепившимся к крыше дворца. Поскольку старческие хвори лишили бывшего могучего воина возможности плясать на канате страстей, слуги на скорую руку соорудили плетеную корзину, в которой господина надлежало поднять к месту его предстоящего подвига. Умако повис перед гнездом, вцепившись в свой воздушный корабль, заклиная и проклиная всех духов, как добрых, так и злых. – О, как высоко, полсотни пядей, не меньше… – ворчал великий министр. – Эй вы, внизу, осторожнее, не дергайтесь… Пьяные вы, что ли? Это вам не паланкин таскать… Ох, да и холодно здесь… Потом Умако столь же сердито обратился к ласточке: – Ну, ты, воробей двухвостый, сколько можно дрыхнуть? Просыпайся и открывай свою здоровенную пасть. – Тю? – донесся из гнезда вопрос удивленной птицы, столкнувшейся нос к носу с громадным двуногим чудовищем и тут же зажмурившейся от страха. – Тю-тю… – Пой, не так уж и сложно, какую-нибудь простенькую песенку. Ля-ля-ля… Давай! – Тю! Тю-тю-тю! Тю-тю! – послушно защебетала ласточка. – Вот так, хорошо, продолжай. Даже птицы меня слушаются, все верно. А я тебя сейчас… Аи! Умако потянулся за ласточкой, корзина накренилась, одна из веревок лопнула. Умако шлепнулся оземь, вокруг бестолково засуетились слуги и советники. – О небеса, наш господин! – Великий министр, великий министр! – Ах ты, тварь поганая! – заскрипел Умако, силясь подняться. – Кровь и кости! Корова долбаная, задница рваная, дерьмо обезьянье! Гром и молния! – Господин, не двигайтесь, вы ранены. – Господин, вы поймали ласточкину песенку? – Сучье вымя! Эта крылатая блоха наложила мне в руку! Мне, могучему Умако, нагадили в ладонь! – Господин, успокойтесь, не дергайтесь, вам станет хуже. – Да я еще сто лет прожи… А-а-а-а! – Тише, господин, тише. Позвоночный столб не прочнее вишневой ветви. – Х-х-х-х, как больно!… Скорее целителей сюда… Ч-черт! Что я сломал? Кровь есть? – Уже послали, господин. Умако погрузили на носилки и перенесли в комнаты врачей. Они, однако, выглядели озабоченными и качали головами. – У него все внутри перебито. Ничего здесь не сделаешь. Прибежали буддийские монахи и залопотали свои сутры – похоронные, кстати сказать. Слух о фатальном происшествии разнесся по дворцу, все, начиная от последнего служителя и кончая императрицей, кинулись к умирающему вельможе. – Пшли прочь со своими дурацкими молитвами! – шипел Умако на священнослужителей. – Я Умако, могучий вождь страны. Я друг императора Китая. Я командую армиями… Не могу же я умереть… из-за какой-то… паршивой… ласточки… Смешно… |