Книга Побег из Амстердама, страница 12 – Саския Норт

Пусть Стив встретится с Мейрел, но ни о каких регулярных визитах и речи быть не может. Он не имеет права просто так появляться и исчезать из ее жизни. Да, он ее отец, но только биологический. Я плеснула в слив отбеливателя и вдохнула хлорный запах бассейна. Как будто химические запахи очищали мои мысли. Руки сморщились от горячей воды. Я яростно отдирала коричневый налет со слива и с крана и терла швы между шкафчиками, пока они опять не стали белыми. Когда я выпрямилась и отошла на три шага оценить результат трудов, мне стало нехорошо. Я пошатнулась и в последний момент успела ухватиться за стул.

Я села и положила голову на руки. Может, у меня что-то с головой? Может, я чокнулась? Неужели все это случилось на самом деле и я превращаюсь в свою мать, которая была уверена, что отец хочет ее убить? Вдруг я стала сомневаться во всем. Что говорил психиатр моему отцу после того, как маму забрали в клинику? «Ваша супруга действительно испытывает смертельный страх. Мы рассматриваем ее психоз как помешательство, но для нее все, что ей кажется, — реальность. Не надо ее разубеждать, это не имеет смысла, вы не сможете ее успокоить».

Я не хотела сходить с ума. Я не сойду с ума! Все, что случилось со мной, было на самом деле. Это видел Геерт, это видели в полиции. Мне просто надо выспаться, тогда станет полегче.

Меня разбудил шум у двери. Кто-то звал меня. Уже стемнело, и дождь колотил в окна.

— Мама, мама, ну открой же! Мы не можем войти!

Я подскочила, включила свет и отодвинула задвижку на двери. Я не могла вспомнить, когда я успела ее закрыть. Мейрел и Вольф влетели в дом и побросали грязные сапоги под вешалку. За ними вошла Рини, моя соседка. Вытерла ноги и с улыбкой огляделась.

— Ну ты потрудилась! — сказала она, снимая куртку. — Дети так разыгрались, подруга! Я же говорила Гюсу, точно будет ураган!

Продолжая тарахтеть, она зашла в кухню и взяла стул.

— Хочешь вина? — предложила я в надежде, что она откажется.

— Один стаканчик разве что. Мне еще на йогу. Можно? — она показала на мою пачку сигарет и вытащила оттуда одну. — Извини, слушай, я уже должна тебе целую пачку. Время от времени приходится жульничать.

Они с Гюсом, ее мужем, три месяца назад вместе бросили курить и теперь были готовы задушить друг друга.

— Слушай, а почему ты никогда мне ничего не рассказываешь?

Она игриво взглянула на меня, покачала головой и глубоко затянулась. Потом выпустила облако дыма, как злая учительница в ожидании оправданий.

— Ты о чем?

— Ну, что Геерт ушел, к примеру.

Я отковыряла сургуч с винной бутылки и закрутила штопор в пробку. Рини наблюдала за мной в нетерпении услышать подробности.

— Да когда было рассказывать… Все сразу навалилось, и честно сказать, мне не хотелось ни с кем разговаривать…

— Да, девочка, нелегко тебе. И детки. Они ведь тоже переживали. Мне Мейрел рассказала. Такая расстроенная…

Она откинулась на спинку, готовая услышать всю историю.

— Рини, я пока не хочу об этом говорить.

— Он себе кого-то завел?

Теперь она не отстанет. Запустила в меня свои когти и не угомонится, пока не получит хотя бы одну смачную подробность. Как минимум на это она могла рассчитывать, раз уж сидела с детьми.

— Нет, не в этом дело. Все так сложно. Нам просто стало плохо вместе.

Вниз по лестнице примчались дети. Вольф запрыгнул ко мне на колени, а Мейрел обхватила руками за шею. «Мамочка любимая…» — Вольф десять раз поцеловал меня в щеку с самым милым выражением лица, какое только мог изобразить:

— Можно нам чипсы и включить телевизор?

— Давайте. Возьмите в шкафу. Только не крошить мне на кровать!

Рини подождала, пока дети не поднялись наверх на безопасное непрослушиваемое расстояние, и продолжила допрос:

— Как это? Что у вас не так?

— Ну ты же знаешь, как бывает… Мы ругались все время, и у меня было ощущение, что я все делаю одна. Что он больше мешал, чем помогал. Просто все закончилось.

Остальное ее не касалось.

— Может, у тебя кто завелся?

— Нет, с чего ты взяла?

— Это, конечно, не моего ума дело, но тут на днях у тебя на пороге топтался парень, говорил, что он твой свояк.

Мой свояк? Мартин? Я не видела его уже несколько месяцев. И зачем он приезжал? Я с трудом припомнила сообщение от него на автоответчике пару недель назад. Он хотел поговорить. Я подумала, наверное, насчет денег — Мартин занимался этим, он был моим бухгалтером, — сам перезвонит.

— Ты с ним разговаривала?

— Да. Тебя не было, а я случайно проходила мимо. Он сидел на ступеньке. Я спросила, могу ли чем помочь, а он сказал, что ждет тебя, что он твой свояк. Странноватый какой-то. Я еще сказала ему, что ты можешь прийти поздно. А потом он ушел.

— Почему странноватый? Что он сделал?

— Да ничего, просто странный был. Нервный ужасно. Перепуганный. Спросил, могу ли я его впустить, что он ключ потерял, что ты не рассердишься. Я сказала, ага, конечно, много вас тут свояков таких ходит. Даже не думай!

Я ничего не поняла. Чего он хотел? Почему он не оставил записки и не перезвонил?

Рини права, может, этот парень и не был моим свояком. Мартин в любом случае не был нервным типом и не приехал бы ни с того ни с сего. И уж точно не тратил бы свое драгоценное время на сидение на ступеньке. Должно было случиться что-то серьезное, но об этом я бы знала.

— Да, Мария, мужики тут в очереди стоят у тебя под дверью! — Рини засмеялась и подлила нам еще вина. — Мне бы так. Давай расскажи-ка, что это за негр привез тебя сегодня?

— Это Стив, отец Мейрел.

— Иди ты! Опять выкопался? Ну дела! И чего? Уж не хочет ли он опекунства?

— Нет, это совершенно невозможно. Он никогда ее не признавал официально. Но он хотел бы с ней увидеться…

— Да что ты! Бедный наш цыпленочек! Они считают, что можно вот так мотаться туда-сюда! Мудаки они все, все эти мужики! А мой-то тоже хорош! Что сегодня вычудил!

Так Рини дошла до своей излюбленной темы — своего дражайшего супруга, Гюса Хрена Моржового.

Она выкурила пять сигарет, выхлебала бутылку вина, после чего, изрядно шатаясь, отправилась на йогу. Когда она ушла, я заказала две пиццы, и мы с детьми съели их прямо в спальне в кровати у телевизора. Мы посмотрели «Самые смешные американские видео» и «Народного артиста». Мейрел сказала, что я тоже должна участвовать в этой передаче. Тогда бы я прославилась и разбогатела. Они заснули возле меня с коробками из-под пиццы на коленках. Я выбралась из спальни выпить еще одну рюмку и выкурить сигарету. Внизу я проверила окна, задернула шторы и заперла двери. Зажгла все лампочки. И все равно мне было неспокойно. Я действительно была одна. Впервые за долгое время мне так захотелось, чтобы у меня была мама, которой можно было бы позвонить, и она бы меня успокоила.