Онлайн книга «Ты плоть, ты кровь моя»
|
– Идем, – сказал Гриббенс, двигаясь к лестнице. – Покажу твою комнату. У тебя есть немного времени, чтобы устроиться. Думаю, тебе не помешает выпить чаю. А потом побеседуем. Его комната была на втором этаже – квадратная, с высоким потолком, две односпальные кровати у противоположных стен, шкаф темного дерева с рельефным украшением в середине, здорово исцарапанный, два комода. Окно зарешечено. – Не бери в голову, – сказал Гриббенс, проследив за взглядом Доналда. – Все окна были в таком виде, когда мы сюда въехали, по крайней мере на верхних этажах. – Он издал легкий смешок. – Это вовсе не для того, чтобы удержать тебя здесь. Одна кровать была убрана, но не слишком аккуратно. Около нее сложены чьи-то вещи; журналы и будильник на сиденье стула с прямой спинкой. – Твоего соседа по комнате зовут Ройял. Ройял Дживонс. Он у нас уже почти два месяца. Он тебе все тут покажет и расскажет. «Ройял, – подумал Доналд. – Черный, значит. Наверняка черный». Гриббенс уже шел к двери. – Спускайся вниз, как только будешь готов. Мой кабинет на первом этаже, напротив входа. На двери табличка с моей фамилией. Доналд сел на свою кровать и уставился в пол. Кабинет Питера Гриббенса оказался узким и длинным – результат того, что комната более значительных размеров была разделена пополам. Одну стену занимала таблица – имена и даты, нанесенные разными цветами, стрелки и звездочки, черные и красные. На другой – более дюжины фотографий, в основном самого Гриббенса – в компании с коллегами или своими подопечными, которым явно скомандовали произнести в объектив слово «сыр». На столе его были свалены в кучу папки, картонные и пластиковые, разных цветов, несколько записных книжек, стояли два стакана, битком набитые карандашами и ручками. Чтобы освободить место для подноса с двумя кружками, сахарницей и пакетиком бисквитов, ноутбук Гриббенса пришлось поставить на телефонный справочник. По другую сторону от стола было высокое окно, выходившее на обсаженную кустами лужайку и заросшую снизу плющом кирпичную стену. – Заходи, заходи, Шейн. А то чай остынет. Сахар? Один кусок, два? Доналд уселся на пустой стул, принял кружку с чаем и беспокойно огляделся. – Давай бери бисквит. С шоколадным кремом, денег не пожалели. – Опять такой же смешок, который так и не перешел в нормальный смех. – Ты, должно быть, проголодался, пока сюда ехал. Да еще с пересадками. В дороге что-нибудь ел? Хоть сандвич? Ладно, не важно, скоро тебя как следует покормят. Тут неплохо кормят, никто не жалуется. Да и вообще никто ни на что не жалуется. Прямо как с Оливером Твистом, у нас большинство ребят такие… То и дело просят еще добавки. Бисквиты были немного подтаявшие, шоколад с них стекал Доналду на пальцы. Он не знал, можно ли его слизнуть или лучше рискнуть вытереть руку о сиденье. Гриббенс раскрыл одну из папок, потом закрыл. – Дело вот в чем. Пока ты здесь, тебе придется соблюдать некоторые правила… Доналд внимательно на него уставился и отключил свое сознание. – По условиям твоего освобождения… Соблюдай правила и установления… Избегай контактов с лицами, подозреваемыми в уголовных связях… Гриббенс все говорил и говорил, а потом замолк. Доналд вдруг услышал, как тикают часы. – Шейн? – Да? – Ты понял все, что я тебе прочитал? – Ага. – Хорошо. – Гриббенс вытащил еще один лист бумаги и протянул его через стол. – У тебя есть какие-нибудь ограничения в диете? Ты не вегетарианец, например? Доналд помотал головой. – Аллергии никакой нет? На пшеницу, орехи? Нет? Хорошо. Как насчет религиозных склонностей? – Чего? – Религия у тебя какая? Ты католик или к англиканской церкви принадлежишь? – Никакой у меня религии нету. – Значит, просто христианин. У нас есть несколько ребят… – Я ж сказал, нет. Никакой. Ни во что я не верю. Гриббенс сделал соответствующие пометки в своей бумаге и отложил ее в сторону. – Инспектор по наблюдению и трудоустройству будет завтра с тобой беседовать. Ты тут пока устраивайся. – Гриббенс поднялся на ноги. – Ну ладно, ступай. Там внизу болтаются несколько наших ребят. В холле есть стол для пула и телевизор. Когда Доналд был уже у двери, Гриббенс окликнул его: – Тебе надо постараться, чтобы как следует справиться с этим делом. Которое мы все тут делаем. Ройял Дживонс сидел на своей постели, прислонившись головой к стене, в наушниках, зажав в руке CD-плейер «Уокмен». Он на секунду открыл глаза, когда Доналд вошел, всего на секунду, не более. Доналд пересек комнату и подошел к окну, выглянул наружу, посмотрел на задние фасады домов, на силуэты деревьев. Краска на прутьях решетки от времени отслоилась и висела клочьями, перепачканная птичьим пометом. Он отошел к своей кровати и сел. Интересно, который теперь час? Дживонс был коренастый малый с мощной, мускулистой шеей и гладко выбритой головой. На нем были толстые спортивные штаны и такая же рубашка. И кроссовки, без носков. – И какого хрена ты вылупился? – Дживонс чуть наклонился вперед, не открывая глаз. – Чего? – Какого хрена вылупился? – Да так, ничего. – Ничего? – Ага, ничего. – Это я «ничего»? – Нет. – Чего? – Да я ничего такого… – Чего – ничего? – Ничего такого не имел в виду. – Ничего? – Ничего. – Ну и ладненько. – Дживонс теперь уже смотрел на Доналда, широко открыв глаза. Лицо его расплылось в улыбке. – Новичок, да? – Ага. – Сегодня въехал? – Ага. – После обеда? – Ага. – Хрен от тебя лишнего слова дождешься! – Дживонс закрыл свой плейер, снял с головы наушники. – Но это даже к лучшему, парень, мне подходит. – Сдвинулся вперед, протянув руку. Доналд встал, чтобы ее пожать, надеясь, что это не окажется каким-нибудь дурацким шлепком ладони по ладони, но нет, нормальное рукопожатие, быстрое, но он ощутил и пальцы Дживонса, и всю его толстую ладонь. – Рой-ял, – представился Дживонс, нарочно деля свое имя на два слога. – Ройял Дживонс. – Шейн. Шейн Доналд. Дживонс кивнул, отступил назад. – Так, значит, Шейн. Ты уже прослушал лекцию, так? От Гриббенса? – Ага. – И он тебя спрашивал, христианин ли ты, верно? – Ага. |