Онлайн книга «Ты плоть, ты кровь моя»
|
Он покончил с кебабом, выключил телевизор и пошел наверх, спать. На следующее утро Пам Уилсон, едва выйдя из дому, тут же попала в толпу репортеров. Она пробилась сквозь них, отказываясь отвечать на вопросы и зная при этом, что они все равно найдут способ приписать ей хоть какие-нибудь слова. В одиннадцать Айрин пригласила одного очень сочувствующего ей репортера на чашку чая, но меньше чем через четверть часа очень пожалела об этом. Но к тому времени жалеть было уже поздно. А сразу после полудня ее мужу Невиллу предложили эксклюзивный гонорар за все, что он расскажет об убийце в собственной семье или о чем-нибудь в том же роде, и он согласился. А Шейн Доналд исчез без следа. 22
Четыре часа или около того – вот сколько времени ему понадобилось, чтобы поймать попутку. Все это время он ошивался возле парковочной площадки для грузовиков, подкатываясь к водителям, которые чаще всего просто проходили мимо, не отвечая ни слова. Манчестер, приятель… До Манчестера возьмешь?.. Подбросишь?.. Если бы с ним была какая-нибудь шлюха с чулками в сеточку и в юбке, едва прикрывающей задницу, вроде той, которую он видел забирающейся в кабину огромного восьмиколесного драндулета, везущего автозапчасти, тогда проблем бы не возникло. Но он был один, болтался там, засунув руки в карманы и сгорбившись под секущим иглами дождем. Подбросишь, а? Ублюдок! Ублюдок! Скотина! Перед этим он немного согрелся в кафетерии, поел мясного пирога с жареной картошкой, умял пакетик инжира, напился чаю, очень сладкого. Денег, которые он обнаружил в сумке этой инспекторши, на некоторое время хватит, если их расходовать экономно, перебиваясь потихоньку; есть также шанс воспользоваться ее кредитными карточками – уж подпись-то он как-нибудь подделает. Только не нужно показывать их всяким глазастым продавцам, они уж точно ни в жизнь не поверят, что он – Памела Уилсон, чья фамилия крупным почерком написана на обороте. А при первой же возможности карточки надо будет просто загнать – пусть кто-нибудь другой рискует, а ему в полицию ни к чему. В конце концов его подобрал какой-то иностранец – голландец, он проезжает здесь по три раза в неделю, из Роттердама до Иммингема, потом по шоссе M180, поворот на М62, потом Лидс, Брадфорд, Манчестер. А потом назад. Тот был только рад попутчику. В кабине – обычные фотографии, выдранные из порножурналов. Не прошло и пяти минут, как они тронулись, и водитель вставил в магнитофон кассету. – Это блюзы. Любишь блюзы? Доналд и сам этого не знал. – «Фэбьюлос Тандербердз». [18] Я был на их концерте в Голландии. В прошлом году. – Ага. – Послушай только!.. Это «Лук, вотча дан». – Он чуть прибавил звук. – Кид Рамос. Классная гитара, верно? Нравится? Доналду казалось, что ему в голову вгрызается циркулярная пила. – Ну ладно, а тебе какая музыка нравится? Давай рассказывай что-нибудь, не давай мне заснуть. Так какая? – Да я и не знаю… – Ну как же, ведь что-то ты любишь… Голландец вывернул машину вправо, обгоняя другой грузовик, и вода из лужи обрушилась на лобовое стекло, как волна. Доналд вспомнил все прежние вечера в их автофургоне, когда Маккернан все твердил ему: Сиди и слушай. Сиди, мать твою, и слушай это! – Эдди Кокрейн, – произнес наконец Доналд. – Вот кто мне нравится. Джин Винсент и Эдди Кокрейн. Вот такая музыка. – Ага! – сказал голландец, и его лицо расплылось в усталой улыбке. – Эдди Кокрейн! «Фифтин флайт рок»! Знаю. Доналду казалось, что название было немного другое – «Твенти флайт рок», – но он не стал спорить. Закрыл глаза и притворился спящим. Должно быть, он и в самом деле заснул. Проснулся он от того, что кто-то тряс его и орал прямо в лицо: – Вставай, просыпайся! Грузовик стоял, указатель поворота мигал, отражаясь от мокрого асфальта. – Приехали. Конец путешествия. Они немного отъехали от шоссе и остановились у въезда на какое-то небольшое промышленное предприятие. Его здания по большей части были скрыты мраком. – Давай вылезай. Дальше пешком пойдешь. А то у меня неприятности будут. Доналд зевнул и потер глаза обеими руками. Ему было холодно, пробирала дрожь. В слабом свете он заметил охранника в форме, вышедшего к воротам. – Где это мы, черт побери? – В Манчестере. Голландец перегнулся через него и потянул за ручку, открывая дверцу кабины. – Ладно. Пока, Эдди! – Чего?! – Эдди Кокрейн, – сказал голландец и засмеялся. Держа в одной руке сумку, которую дала ему сестра, Доналд спрыгнул на землю и отошел в сторону, когда грузовик двинулся вперед. По крайней мере проклятый дождь перестал… Но когда он вернулся на шоссе, дождь зарядил снова. По обеим сторонам шоссе виднелись склады, однообразные и неказистые, а между ними пустые участки с перегороженными цепями въездами. – Ну и где это я, черт возьми, оказался? – вслух спросил Доналд, ни к кому не обращаясь. – В Манчестере? Да никакой это не Манчестер, чтоб его!.. На первом же перекрестке с круговым движением висели указательные знаки на Олдем, Рочдейл, Стейлибридж, Аштон-андер-мать-его-Лайн. После продолжительного, почти в полчаса, ожидания появилась наконец первая машина, и Доналд сошел с тротуара, подняв руку и вытянув большой палец в нужную ему сторону, но водитель, резко вильнув, промчался через глубокую лужу и окатил его грязной водой с головы до ног. – Ублюдок проклятый! – заорал Доналд ему вслед. – Скотина! Дерьмо! На следующем указателе значилось: «Манчестер – 12 миль». И начальник отдела, и ее непосредственный шеф настаивали, чтобы Пам взяла отпуск, уехала куда-нибудь ненадолго, устроила себе небольшие каникулы; можно и дома остаться, покрасить ванную, натереть пол… Все назначенные встречи, записанные в блокноте, вдруг показались ей не особенно важными; их можно перенести, поручить провести другому инспектору или вообще отложить на неопределенный срок. Если бы ей пришло в голову, что все это не имеет на самом деле совершенно никакого отношения к ее благополучию, а относится только к категории служебной необходимости, она бы, наверное, почувствовала большее удовлетворение. А так ей просто оставалось продолжать работать, сидеть за своим столом – это ее отвлекало. Когда двое полицейских в форме вошли в ее кабинет, она вначале решила, что Доналда поймали и что с ним что-то случилось; она не понимала, почему так подумала и чего опасалась, но почему-то была уверена, что с ним стряслось что-то скверное. Но когда они открыли то, что сначала показалось ей серым мешком для мусора, и достали оттуда ее сумку, она поняла, что это нечто гораздо менее важное. |