Онлайн книга «У меня живет жирафа»
|
– А что такое КаДеВе? – Очень шикарный магазин. Заодно посмотрим подарок для бабушки. – Ох, да! У нее же день рождения скоро. А какой подарок? – Говорю же – посмотрим. Санька приуныл. Ходить по магазинам он не любил. Но тут его осенила спасительная мысль. – Пап, я знаю, что надо купить бабушке! – Серьезно? И что же? – Махровый халат! А то она говорит, он у нее доисторический. – Санька, ты гений! – обрадовался Владислав Александрович. – Только, пап, он должен быть легкий, а то в прошлом году ей подарили халат, а она его деду отдала, сказала, у нее нет сил носить такую тяжесть. – Санька, да тебе цены нет! Они долго и с удовольствием бродили по залу – ведь у них была ясная цель. Выбор был велик, но в результате они обнаружили то, что нужно – халат из тонкой шелковистой махры темно-лилового цвета. Санька ликовал: – Какая красотища, папа! – Бабушка в этом будет похожа на епископа! – Почему? – Видишь ли, католические епископы носят лиловые сутаны, а впрочем, бабушке всегда шел лиловый. В дополнение к халату были куплены еще махровые шлепанцы и набор лиловых полотенец. – Да, в наши с тобой чемоданы это не влезет, придется купить еще сумку, – со смехом констатировал Владислав Александрович. – А сейчас надо отнести все это в гостиницу. – Ну и что? Тут же совсем недалеко. – Нет, дружище, ты как хочешь, а я просто жажду сожрать огромную порцию клубники со взбитыми сливками. Я это заслужил! – И я! И я! – закричал Санька. Ия! Ее звали Ия, почему-то вдруг возликовал Владислав Александрович. Они поднялись на последний этаж, где находился ресторан. – Ну, какие будут пожелания? – Ты же обещал клубнику со сливками! – Заметано! Садись и сторожи бабушкину махру. Это был ресторан самообслуживания. – А может, хочешь сперва чего-нибудь посущественнее? – Нет! Хочу огромную порцию клубники! – Правильно, сын! Порции и в самом деле были громадные. Они уплетали клубнику со сливками, и им было так хорошо и весело! Как я люблю его, как он похож на меня, у нас даже вкусы схожие. Господи, только бы с ним все было в порядке, только бы жизнь щадила его. Он ведь уже пережил настоящую трагедию, потерял мать… И мачехи у него не будет! – Пап, а кто тебе из зверей больше всех понравился? – Жирафик, – без тени сомнения ответил отец. – Почему? – Не знаю. Просто так… – А мне ягуар, как он на солнышке грелся. И еще эти черные буйволищи в воде, такие клевые! Вот тут наши вкусы разошлись, с улыбкой подумал Владислав Александрович. А сколько ей лет сейчас? Если тогда ей было лет тринадцать – четырнадцать, то сейчас ей должно быть двадцать семь – двадцать восемь. И она, скорее всего, замужем, а может, даже многодетная мать… И ничем уже не напоминает прелестного жирафенка… Вот разве что шея осталась такая же длинная, а может, уже и жилистая, некрасивая. И чего мне далась эта Ия? Я и не вспоминал о ней с тех пор, как расстался с Алиной. Алина уехала за границу, кто-то говорил, она осела в Испании, возможно, и младшую сестренку пристроила замуж за какого-нибудь дона… Суареса или Хименеса… Хулио Хименеса… Сеньора Хулио Хименес… Ну и черт с ней! Дни в Берлине были длинными и счастливыми для обоих. К вечеру они уже падали замертво. Они еще смотались в Дрезден. Владислав Александрович считал, что Сикстинскую мадонну надо видеть. Они целенаправленно пошли к ней, осмотрели еще один зал, где были собраны наиболее знаменитые полотна галереи, и ушли. – Пап, а здорово, – сказал Санька. – Так можно в музеи ходить. И уж точно не забудешь… Каша в голове не образуется. Эх, хорошо с тобой… – Санька, милый ты мой… – Да нет, пап, я все понимаю, ты часто уезжаешь. И потом в Москве с дедом нет проблем. – А в Москве он тебя не таскает по достопримечательностям? – Редко. Он же работает, устает. Но я тебе по секрету скажу… – Да? – Мне больше всего не Мадонна понравилась, а этот… в шапочке, с длинными волосами… – «Мальчик» Пинтуриккио. – Вот-вот. У него такие глаза… Но это не надо никому говорить, да? – Почему? – Ну, вроде надо Мадонной восхищаться? – Нет, сын, восхищаться надо только тем, что тебя восхищает. Вон почти весь мир восхищается «Джокондой», а я смотрю и, как говорят теперь, не догоняю. Вполне возможно, что я остолоп и ни черта не смыслю в живописи, но что делать? Ну не притворяться же… – Пап, а можно спросить совсем про другое? – Валяй! – Ты почему не женишься? – Вот те раз! – Нет, правда? – А ты хочешь, чтобы я женился? – Я? Нет. Бабушка хочет. – Бабушка хочет, а я не хочу. – Почему? Ты еще маму не забыл? – А я никогда ее не забуду, даже если вдруг когда-нибудь женюсь. А пока не хочу. Исчерпывающий ответ? – Ага! Но бабушка говорит, у тебя бывают какие-то тетки… – Ну, милый ты мой, не на всех тетках надо жениться. – Значит, правда бывают? – Бывают. – И они все плохие? – Да почему? В основном вполне себе хорошие, а впрочем, разные. А вообще, к чему этот разговор? – Просто… по-мужски… С дедом про это не поговоришь. – А, ну если по-мужски… Есть еще вопросы? – Пока нет. Сын смотрел на него с такой любовью, что у Владислава Александровича запершило в горле. – Знаешь, Санька, самое главное, чтобы ты всегда мог прийти ко мне со своими мужскими вопросами. Мы ведь не только отец и сын, мы еще и друзья? Мальчик просиял. – Да, пап, ты мой самый лучший друг! Даже лучше Леньки. – О, это большая честь! – засмеялся Владислав Александрович. – Пап, а я есть хочу! – Я тоже. Есть какие-нибудь пожелания? – Ага! Я хочу такую сосиску, как мы вчера ели! – Губа не дура! Надеюсь, на вокзале нам это удастся. А нет, перехватим что-нибудь, и уже в Берлине точно поедим. Но на вокзале им удалось осуществить это скромное желание. – Пап, а как эти сосиски называются? |