Онлайн книга «Твоя жена Пенелопа»
|
– Да что ты понимаешь, девочка… Разве ты можешь понять?! – Представьте, могу. И даже больше, чем вы думаете. Чувство вины – штука довольно невыносимая, да. Понимаю. Он поднял на нее глаза – больные, тяжелые. Поймал взгляд и будто ухватился за него, как за соломинку. Губы дрогнули в жалкой улыбке. Так и говорил потом – сквозь эту улыбку. – Понимаешь ли, Ниночка… Существует в природе некое равновесие вещей, характеров, склонностей… Часто именно цельные женские натуры волной причудливой судьбы и прибивает к проклятым бабникам. А может, это обычная физика, как притяжение минуса к плюсу, кто знает… Может, не стоит об этом говорить с позиции обреченности? – Да как скажете, Лев Аркадьевич. Можно и не говорить, если вам не нравится. – Хм… Как у тебя все легко. Не нравится – можно и не говорить… Ты и в самом деле так думаешь или просто из вежливости соглашаешься? – Не пойму я вас, Лев Аркадьевич… Не пойму, чего вы от меня хотите? – Да только одного, Ниночка, только одного… Не бросай его, ладно? Никогда не бросай! Ты очень ему нужна! Ты даже сама не понимаешь, до какой степени нужна! И Никита тоже до конца не осознает! Не бросай его, пожалуйста! – Да я и не собираюсь… – Погоди, не спеши. Это сейчас, когда все хорошо, ты отвечаешь именно так, не подумав и секунды. Но дай мне слово, что ты будешь так же крепка, когда… Когда столкнешься… – Я поняла вас, Лев Аркадьевич. Я даю вам слово. – Спасибо, Ниночка. Спасибо. Да, если со стороны послушать – странный у нас разговор получился. – Да, вы правы. Разговор действительно странный. И давайте его прекратим, потому что уже все решили. Ведь я дала вам слово, Лев Аркадьевич. – Ты его так любишь, да? Ты хоть понимаешь до конца, о чем я тебя попросил? Или… Или что-то еще стоит за твоей твердостью? – Н… Нет… Ничего не стоит… – Ладно, прости, не буду больше мучить тебя. Просто мне показалось в какой-то момент – силы уходят, и надо позаботиться о Никите… Никак не могу принять эту нелепую Ларочкину смерть. Ты права, чувство вины – это такое божье наказание, что… Впрочем, тебе не понять. Не дай бог тебе такого испытать, Ниночка. Никогда. А я виноват, очень виноват… – А отчего она умерла, Лев Аркадьевич? Простите, что спрашиваю… Сердце заколотилось в груди страшно, она даже испугалась в какой-то момент, что Лев Аркадьевич услышит. – Да, в общем, банально все… Было сильнейшее осложнение на сердце после простуды, а она не придала этому серьезного значения. Не хватило сил до лекарства дотянуться, представляешь? Глупо, до ужаса глупо… Что ж, можно перевести дух. Не думала же она в самом деле, что Лев Аркадьевич скажет ей правду о своих переживаниях, связанных с теми фотографиями! Нет уж, не надо таких откровений! – Лев Аркадьевич, кофе! Вы же кофе хотели! – подскочила она со стула, ринувшись к плите. – А кофе уже остыл, давайте, я вам новый сварю! – Что ж, давай… Замолчал, слава богу. Нина оглянулась, посмотрела на него: водит брезгливым взглядом по кухне. – Как же вы тут живете, Ниночка? Убогая какая квартиренка… Вы вот что! Давайте-ка собирайтесь и переезжайте к нам в квартиру! Сегодня же! – Ой, нет, Лев Аркадьевич… Спасибо, конечно… – Что значит – нет? Почему? – Ну, я не знаю… Неловко как-то. – Почему? Она ж все равно пустая стоит! Я там не появляюсь, на даче живу… А в квартире мне тяжело, там все о Ларочке напоминает… Там ее кресло, в котором она умерла… Нет, нет, я не могу… А вы – живите, пожалуйста! Почему нет? Нина вздохнула, сжала крепко-накрепко зубы – ах-х ты, напоминает тебе! Виноват я, виноват! А не сам ли ты себе в оправдание песню спел? Грехом-то первородным не сына, а сам себя оправдал, так ведь? Особой мужской природой, черной меткой-печатью на мужском естестве? Но на выдохе сама себя осадила – ты-то сама ничем не лучше… Ты Ларису Борисовну убила, ты. А он – твой соучастник. Ну, может, и наоборот как-то… Разницы все равно никакой. Надо же, а про фотографии так и не рассказал… Хотя – чего ж он будет про них рассказывать, сор из избы выносить. Святое ж семейство, мать твою. Кто без вины виноватый, кто ангел просто так. Просто потому, что захотел быть насмешливым ангелом… К счастью, в кармане штанов запел знакомую мелодию телефон – Никита звонит! Молодец, избавил от необходимости отвечать на вопрос! – Да, Никит! – Нин, можешь поздравить, у меня полный порядок! – Сдал?! – Ну да! Получил свой законный трояк! – Ой… А чего ж трояк-то… – Да ладно, сама понимаешь, не до жиру. Трояк – тоже оценка. Удовлетворительно, значит. Может, пойдем, отметим где-нибудь такое удовлетворительное для всех счастье? – Никит, а у нас Лев Аркадьевич… – Да? Странно, какими судьбами… Ладно, скажи ему, сейчас приеду. Я тут уже недалеко, через пять минут буду. – Ага… – Что, Никитушка экзамен сдал? – усмехнулся Лев Аркадьевич, когда она нажала на кнопку отбоя. – Да. На тройку. – Ну, слава богу… Я думал, завалит сессию, придется академический отпуск оформлять… А он ничего, выкарабкался. Все благодаря тебе, Ниночка. – Ну уж… – Ладно, ладно, не скромничай. Я ж не зря говорю – пропадет он без тебя. Как я сейчас без Ларочки пропадаю… – Вам сколько ложек сахару в кофе положить, Лев Аркадьевич? – Нисколько. Я без сахара пью. Да ты не бойся, Ниночка, я больше не буду… Не буду говорить о себе. Вижу, тебе неприятно. – Ну что вы, я вовсе… Вам показалось, что вы… Нина засуетилась, подавая ему кофе. Скорей бы Никита приехал! О, вот и звонок в дверь… Никита обнял ее в прихожей, так и вошли в обнимку на кухню. – Пап, ты в курсе, что мы с Ниной решили пожениться? – даже не поздоровавшись, заявил с ходу. – Ну что ж, и правильно, что решили! – расплылся в грустной улыбке Лев Аркадьевич, едва заметно ей подмигнув. – И не тяните со свадьбой, чем скорее, тем лучше. Хотя, говорят, нельзя, надо год подождать… Но Ларочка вам простит, я думаю. Она ведь любила тебя, Ниночка… Очень любила… А вот это уже называется ниже пояса, Лев Аркадьевич! Чего уж врать-то – любила. – Я думаю, не надо нам со свадьбой торопиться! – отвернувшись к окну, произнесла тихо, но твердо. – Можно и через год, какая разница. Если положен год, значит, пусть будет год. – Ну, как знаете… – неловко выдохнул Лев Аркадьевич. – Но переехать к нам вы должны сегодня же, слышишь, Никита? – И с переездом тоже можно не торопиться! – по-прежнему глядя в окно, ответила за Никиту. |