Онлайн книга «Влюбленный Дед Мороз»
|
— Но мне надо! Вопрос жизни и смерти! В результате после недолгой борьбы дверь отворилась и на пороге возникла новенькая Олеся. Секретарша держала ее за руку и честно пыталась оттащить назад, в коридор. — Лилия Бенедиктовна! Помогите! Вы моя единственная надежда!.. Лилия, сверкнув глазами на Олесю, велела секретарше принести стакан воды. Олеся немедленно расположилась на стуле напротив Лилии и уставилась на нее красными от слез глазами. — Лилия Бенедиктовна, я… — У вас есть десять минут, — сразу предупредила Лилия Бенедиктовна. Выпив принесенную секретаршей воду, она приготовилась слушать Олесин монолог. * * * Еще через полчаса в Клуб явились Ирочка и Маришка. Не успела Лилия Бенедиктовна порадоваться тому, что так быстро и ловко сплавила зануду Олесю, как раздался звонок в дверь. Было без четверти восемь; секретарша уже ушла домой. Выпятив пухлую нижнюю губу и сурово сдвинув брови, Лилия Бенедиктовна пошла открывать. — А мы к вам, Лилия Бенедиктовна, — хором проблеяли две блондинки, — нам очень нужно поговорить с вами, прямо сейчас… примите нас, пожалуйста!.. …И кто это сказал — мы в ответственности за тех, кого приручили? Сент-Экзюпери? Выдающийся гуманист и по совместительству военный летчик? «Его бы сейчас на мое место! Больше он так не говорил бы… никогда. И вообще, бросил бы литературу и занялся, наконец, своими прямыми обязанностями. Кинул бы парочку бомб на немирных зулусов, или против кого он там воевал в Африке… Одним махом решил бы все их психологические проблемы». — Заходите, — хмуро сказала Лилия Бенедиктовна. — И свет в прихожей не забудьте потушить, а то, не ровен час, заявится еще кто-нибудь на огонек! * * * — Завтра, в канун Нового года, все изменится, — в очередной раз за сегодняшний день голосом, слегка охрипшим от убедительности, повторила Лилия Бенедиктовна. — Все наладится и все образуется! Вот увидите! Ирочка и Маришка смотрели на хозяйку Клуба широко раскрытыми, пустенькими, как у котят, доверчивыми глазами. — А теперь, девочки, идите домой и ни о чем не тревожьтесь! «Если ничего не придумаю, пошлю им завтра Деда Мороза с конфетами», — решила Лилия Бенедиктовна, тщательно запирая входную дверь. Дед Мороз! А что, неплохая идея! Вот только где его взять вечером 30 декабря? Все приличные Деды Морозы заказаны уже месяц назад. Разве поискать еще в Интернете?.. Да, конечно, в Интернете… Но после, после! Сейчас всего половина девятого. Еще не поздно, совсем не поздно поехать на Митрофаньевское шоссе. Как хорошо, что она надела сегодня любимое черное платье — то, в котором выглядит на десять лет моложе и на пятнадцать килограммов стройнее! — Так, где тут у нас в книжке номера такси… Ага, вот они! И в этот момент снова раздался звонок в дверь. — Ну уж нет, — покачала головой Лилия. — На сегодня хватит. — Бестрепетной рукой она набрала номер. — Только через пятнадцать минут? А раньше никак нельзя? Ну что ж, пусть будет через пятнадцать… Жду. Дверной звонок продолжал звонить. * * * Пока Олег Павлович добирался до Садовой, где жила Екатерина Сергеевна, метель уже стихла. Лишь несколько снежинок горели звездами на его пальто и в густых черных волосах, когда он предстал на пороге перед тщательно одетой и причесанной, как давеча в театре, учительницей русского языка и литературы. — Вы куда-то собираетесь? — От удивления Олег даже забыл поздороваться. — Нет, я… Прошу вас, входите! Как хорошо, что вы приехали! Олег не успел насторожиться. Сложная волна запахов, из которых преобладающим был ни с чем не сравнимый по прелести запах жарящегося с пряностями мяса, ударила в его чувствительный нос. Его взгляд, переместившись с высокой прически Екатерины Сергеевны на ее нежное взволнованное личико, машинально спустился вниз и остановился на глубоком, чуть прикрытом прозрачной газовой оборкой декольте. Его руки ощутили пожатие тонких, горячих, благоухающих японскими ирисами пальчиков. — Входите же, — произнесла Екатерина Сергеевна тихим и мягким голосом. И Олег вошел. Как-то незаметно для себя он оказался в комнате, уже без пальто и без клетчатого шотландского шарфа, наверченного, по последней моде, поверх воротника. Свет в комнате был приглушен. Катя, по-прежнему держа Олега за руку, остановилась перед ним. — Как хорошо, что вы приехали, — повторила она. Если б она не сказала этого, промолчала, поднесла его руку к своей щеке, все могло бы случиться так, как ей хотелось. Прямо здесь и сейчас. Но слова, произнесенные вслух, повторенная дважды логическая вербальная комбинация, развеяли дурман и запустили привычную программу анализа причинно-следственных связей и рационального осмысления сложившейся ситуации. — Вы сказали, что вам нужна моя помощь, — напомнил Олег, деликатно высвободившись из ее пальцев. На самом деле не похоже, чтобы с ней случилось что-то плохое. Но кто их, женщин, разберет? Она его коллега, она симпатична ему, и он готов сделать для нее все, что в его силах. Катя провела ладонью перед глазами, словно отводя невидимую преграду, и с усилием улыбнулась. Подошла к письменному столу и включила настольную лампу. — Вот. — Она взяла со стола и протянула Олегу затрепанную общую тетрадь в клеточку. — Мой племянник Коля… Он учится на первом курсе политехнического института, и, знаете, им задали такую трудную работу по математическому анализу! А завтра последний срок сдачи. Если он не сдаст работу, ему не поставят зачет. Если не поставят зачет, не допустят к сессии. Если не допустят к сессии… — …то отчислят, — кивнул Олег. — Знаю я политех, у них с этим строго. Ладно, я посмотрю, что тут можно сделать. Он взял тетрадь и уселся за стол. Катя, вздохнув, поплелась на кухню, где на плите шипела и плевалась от злости свиная отбивная, а в духовке доходил до кондиции пирог-плетенка с малиновым вареньем. * * * — Папа, — сказала Нина, когда на часах уже было без пяти восемь, — сдается мне, что он не придет. Александр Васильевич бросил последний взгляд на свой рисунок, на котором был изображен вставший на дыбы конь, и обернулся к дочери. — С чего ты так решила? Еще не вечер. — Ну, хотя бы с того, что Катя прислала мне эсэмэску. Олег у нее. И она хочет, чтобы лучшая подруга, то есть я, пожелала ей удачи. — Вот, значит, как, — медленно произнес Александр Васильевич. |