Книга Мужчины не плачут, страница 38 – Татьяна Корсакова

На его секретарше было темно-зеленое платье, по-пуритански наглухо застегнутое, но при этом очень даже соблазнительно обтягивающее фигуру. И фигура, к слову сказать, оказалась очень соблазнительная, и ноги длинные, и лодыжки узкие. В женских ногах ему всегда нравились именно узкие лодыжки, а если еще в сочетании с высокими каблуками…

Серебряный пришел в себя, лишь когда за его секретаршей захлопнулась дверь офиса. Что это на него нашло? Женских ножек он мало, что ли, видел? Да у него каждая вторая любовница — модель, а каждая первая — фотомодель. Да у них ноги — загляденье, и попы, и бюсты. А у этой пигалицы только и достоинств, что узкие лодыжки…

Серебряный достал сигареты, задумчиво закурил. Обычно он никогда не курил перед офисом, только у себя в кабинете, но сегодня вдруг решил сделать исключение. В конце концов, до начала рабочего дня еще целых двадцать минут.

— Пойду, пройдусь, — сказал он Степану.

— А что мне делать? — спросил тот.

Серебряный легкомысленно пожал плечами:

— До обеда ты мне не понадобишься. Если хочешь, навести Аннушку.

— Спасибо, Иван Матвеевич! — Степан нырнул обратно в машину, «Лексус» утробно зарычал и рванул с места.

Несколько секунд Серебряный постоял в раздумье и вместо офиса направился к скверу. Узкая аллейка была усыпана созревшими каштанами. Наступила каштановая пора, самый любимый его сезон. Он и осень-то любил исключительно за эту пору. Еще с самого детства все его карманы были забиты каштанами. Только спустя годы, когда его статус вырос до заоблачных высот, Серебряный как-то позабыл об этой своей детской привычке. А теперь вдруг вспомнил.

Оглядевшись, чтобы, не дай бог, кто-нибудь не заметил, он присел на корточки, собрал пригоршню прохладных, маслянисто блестящих каштанов, рассовал по карманам пиджака. Карманы тут же непрезентабельно оттопырились, но он почему-то почувствовал себя почти счастливым, как в самом раннем детстве. Чувство это было таким непривычным, практически забытым, что по спине побежали мурашки. Серебряный недоуменно улыбнулся, выбросил в урну недокуренную сигарету, подобрал с земли еще несколько каштанов и направился к офису.

Ей наконец-то удалось прийти на работу раньше Большого босса — маленькая, но приятная победа. Маша прошла в его кабинет, включила кондиционер, сполоснула и насухо вытерла пепельницу. Она едва успела управиться и чинно усесться за свой стол, когда в коридоре послышались шаги.

— Доброе утро, Мария Андреевна!

— Здравствуйте.

Это было нечто — Большой босс улыбался. Улыбка, широкая, по-мальчишески беззаботная, до неузнаваемости изменила его худое желчное лицо. Теперь, увидев, как он улыбается, Маша смогла поверить девочкам из бухгалтерии, утверждавшим, что Серебряный — душка.

— Вы сегодня прекрасно выглядите. — Кажется, этим утром он решил добить ее окончательно.

— Спасибо. — Маша почувствовала, что краснеет.

— Вам очень идут платья…

Она уставилась на оттопыренные карманы его пиджака и потрясенно молчала. Наверное, нужно было сказать что-нибудь остроумное, что-нибудь про дресс-код, но у нее от удивления язык прилип к нёбу.

— Если бы это было в моих силах, я бы приказал вам приходить на службу исключительно в юбках.

— Ничего не получится, я уже купила два брючных костюма. — Она наконец обрела дар речи.

— Оперативно. — Серебряный продолжал улыбаться, перекатывая в левой руке два каштана.

— Я стараюсь.

— Что стараетесь — угодить начальству?

Маша никак не могла понять, издевается он или говорит серьезно.

— Соблюсти дресс-код.

— Дался вам этот дресс-код. — Он рассеянно посмотрел на каштаны в своей руке.

— Вы же сами велели.

— Я погорячился.

— Это извинение?

— Это констатация факта. Послушайте, Мария Андреевна, — Серебряный сунул каштаны в карман, уперся руками в ее стол, посмотрел внимательно и насмешливо одновременно, — а почему я обращаюсь к вам по имени-отчеству, а вы ко мне никак не обращаетесь? Не помните, как меня зовут?

— Помню, — сказала она осторожно.

— Тогда в чем дело?

— Хорошо.

— Что хорошо?

— Хорошо, Иван Матвеевич, я буду обращаться к вам по имени-отчеству.

Серебряный радостно улыбнулся, точно решилась одна из его самых насущных проблем.

— А как насчет юбок? — спросил вдруг.

— Я постараюсь.

— Что постараетесь?

— Постараюсь соответствовать вашим представлениям о том, как должна выглядеть секретарша.

— Уж вы постарайтесь, Мария Андреевна!

— Всенепременно!

— Кофе сварите?

— Сварю.

— У вас очень вкусный кофе. Я такой еще никогда не пил, — сообщил он доверительным шепотом.

Маша вежливо улыбнулась в ответ. Определенно, с ее шефом — беда. Может, он головой повредился? А иначе с чего бы ему так меняться? Она встала из-за стола, протиснулась мимо Серебряного, который, как обычно, не подумал посторониться, и вышла из приемной, кожей чувствуя на себе изучающий взгляд босса.

Собранные в сквере каштаны оттягивали карманы пиджака. Чувствовать их тяжесть отчего-то было приятно. Серебряный нахмурился.

Что это с ним такое? Хорошо хоть, никто не видит, как он тут флиртует со своей секретаршей.

А она хорошенькая. Особенно когда смущается. И уши у нее такие… маленькие и розовые… и пахнет от нее кофе с ванилью…

Серебряный тряхнул головой, прогоняя наваждение. «У нее есть собака, огромная, злобная псина, — напомнил он себе. — Эта женщина любит собак. Уже только поэтому у вас с ней не может быть ничего общего».

«А еще у нее есть ребенок, а у ребенка есть отец», — шепнул внутренний голос.

К тому моменту, когда кофе был сварен, князь Серебряный стал прежним. Он больше не улыбался, с сосредоточенным видом смотрел в монитор.

— Спасибо, — сказал босс, не отрываясь от работы, — мне бы пепельницу…

Она осмотрелась — до краев заполненная каштанами пепельница стояла прямо под его носом.

— Каштаны выбросить? — спросила она.

— Я вам выброшу! — Серебряный оторвался от компьютера.

— А что мне с этим делать?

— Пересыпьте куда-нибудь.

«Вот отчего топорщились его карманы, — подумала Маша, пересыпая каштаны в вазочку из-под конфет, — он набил карманы каштанами. С ума сойти!»

* * *

С того самого «каштанового» дня на работе у Маши все наладилось. Даже отношения с Его Княжеством выправились. Она проработала в фирме три месяца, освоилась, приловчилась, даже стала получать от своей работы некоторое моральное удовлетворение.