Онлайн книга «Распутник»
Он погладил ее теплой рукой по спине. — Смешная девчонка, — сказал он, крепче обнимая ее. — Крыжовенный болван — это мой любимый пудинг. Она замерла, даже перестала крутить волосы у него на груди. Майкл взял ее руку и поднес к губам, быстро целуя каждый пальчик. — А еще я люблю малиновый болван. И ревенный. Она приподняла голову, вглядываясь в него своими голубыми глазами так, будто он только что совершил шокирующее признание. — Крыжовенный болван. Майкл почувствовал себя идиотом. На самом деле ей все равно, какой у него любимый пудинг. Она улыбнулась широко и чудесно, и он больше не чувствовал себя идиотом. Он почувствовал себя королем. Она снова положила головку на его широкую грудь. Груди ее соблазнительно колыхались при каждом вдохе и выдохе. Пенелопа просто произнесла: — А я люблю патоку. И ему опять захотелось заняться с ней любовью. Ну разве возможно, чтобы простой разговор о десертах так возбуждал? Он снова провел рукой по ее спине и задержался на округлой ягодице, наслаждаясь этим ощущением. Затем поцеловал Пенелопу в висок. — Я помню. — На самом деле он забыл, но стоило ей упомянуть об этом, перед глазами всплыла яркая и отчетливая картинка — маленькая Пенелопа в Фальконвелле, круглое личико испачкано патокой. Майкл улыбнулся этому воспоминанию. — Ты всегда упрашивала кухарку позволить тебе вылизать миску. — Ложки — может быть. Но только не миску. Леди не вылизывают миски. Майкл расхохотался над этой поправкой к приличиям, и низкий рокот у него в груди удивил обоих. Было так славно лежать тут и смеяться с ней. Так хорошо он не чувствовал себя давным-давно. Хотя и понимал, что эти минуты — все, что у них есть. Последние спокойные минуты перед тем, как развернется ад и он утратит ту жалкую благосклонность, которую она к нему питает. Он обнял ее и другой рукой и крепко прижал к себе. В голове пронеслась мысль: «Но пока она принадлежит мне». — Похоже, твое приключение прошло успешно. Она подняла голову, пристроила подбородок на сложенные руки и посмотрела на него. Голубые глаза насмешливо заблестели. — Я уже с нетерпением жду следующего. Его рука скользнула по ее бедру, потеребила край шелкового чулка. — Почему я не решаюсь спросить? — Я хочу сыграть в кости. Он тут же представил себе Пенелопу, целующую кубик слоновой кости перед тем, как бросить его на зеленое сукно одного из игровых столов внизу. — Знаешь, кости — это одна из тех игр, в которые невозможно выиграть. Она улыбнулась: — Про рулетку тоже так говорят. Он улыбнулся в ответ: — Верно. Тебе просто повезло. — Номер двадцать три. — К несчастью, в кости можно выбросить только двенадцать. Она пожала плечами. Сюртук соскользнул с бледного безупречного плечика. — Я буду стараться. Он потянулся и запечатлел поцелуй на ее голом плече. — Насчет костей подумаем. Пока я прихожу в себя после сегодняшнего приключения, лисичка. «А завтра ты вспомнишь все причины, по которым я не должен приближаться к тебе». Она закрыла глаза и удовлетворенно вздохнула. Майкл заерзал под ней, стараясь скрыть все усиливающееся вожделение. Он опять ее хотел. Но он будет держать себя в руках. Пора вставать. Он не мог заставить себя шевельнуться. — Майкл! — Она снова открыла глаза, голубизной напоминающие летнее небо. В этих глазах можно затеряться навек. — Куда ты отправился? — Когда? — После того... как все потерял. Он глубоко вздохнул и положил руки ей на талию, чтобы отодвинуть ее от себя и встать. — Тебе не нужно об этом знать. Она подтянулась повыше и уперлась руками ему в грудь, не дав сдвинуть себя с места. — А что тебе уже известно? — Я знаю, что ты потерял все во время игры. Она была так близко, ее голубые глаза смотрели так напряженно. Его охватило сожаление. Ужасно, что она знает о его ошибках. О его позоре. Ради нее ему хотелось быть кем-нибудь другим. Кем-нибудь новым. Кем-нибудь, достойным ее. Но может быть, если рассказать ей свою историю, если она будет знать все, то это поможет не подпускать ее слишком близко? А он не влюбится в нее слишком сильно. И он решился. — Я проиграл все. Все, что не входило в майорат. Все, что не было приковано к титулу поколениями. Как последний дурак. — Он ждал, что она согласится. Но Пенелопа промолчала, и он продолжил: — Лэнгфорд подталкивал меня ставить еще и еще, подстрекал, насмехался до тех пор, пока на столе не оказалось все, чем я владел. А я не сомневался, что выиграю. Она покачала головой. — Как же ты мог это знать? — Никак, верно? Но тем вечером я уже так распалился — выигрывал партию за партией. Когда тебе выпадает полоса выигрышей, возникает ощущение... эйфории. Наступает момент, когда все меняется, все здравые мысли исчезают, и кажется, что проиграть невозможно. — Теперь слова лились из него потоком — вместе с воспоминаниями, которые он так долго прятал от всех и даже от себя. — Для некоторых игра — это болезнь. Вот я и болел. Лекарством был выигрыш. Той ночью я просто не мог перестать выигрывать. До той минуты, когда это закончилось и я потерял все. — Она смотрела на него с сосредоточенным вниманием. — Он ввел меня в соблазн, убеждая ставить на кон все больше и больше... — Но почему тебя? — Между ее бровей появилась складка, в голосе прозвучал гнев. Майкл протянул руку и разгладил наморщенный лоб. — Ты был так молод! — Так быстро кинулась защищать меня, хотя ничего не знаешь. — Он провел пальцем по ее переносице. — Все это создал он. Земли, деньги — все. Мой отец был хорошим человеком, но когда он умер, имение было довольно запущенным. Но в нем всего хватало, чтобы Лэнгфорд, усердно трудясь, сделан его процветающим. И ему это удаюсь. К тому времени, как я все унаследовал, маркизат стоил намного дороже, чем его собственные владения, и он не хотел от него отказываться. — Он сказал, что в конце концов я поблагодарю его за то, что он все у меня отнял, — произнес Майкл, не в силах справиться с издевкой в голосе. Пенелопа долго молчала, глядя на него серьезными голубыми глазами. — Возможно, он был прав. — Нет! Не прошло ни единого дня, когда бы он не возмущался, что приходится дышать одним воздухом с Лэнгфордом. |