Книга Одна ночь соблазна, страница 32 – Гэлен Фоули

Далее последовал роскошный завтрак в светло-голубой утренней гостиной, где им прислуживали несколько ливрейных лакеев. В белых париках слуги прошествовали в высокие белые двери, внесли подносы с кофе, чаем, свежим апельсиновым соком, булочками. Под крышками блюд прятались сосиски, бобы, яйца и горячие тосты с маслом.

Одетая в свободное дневное платье из узорчатого муслина, Бекки бросила на Алека выразительный взгляд. Он уже избавился от окровавленной рубашки и куртки и надел кое-что из гардероба своего брата. Одежда сидела отлично, но Алек жаловался, что она «скучная, скучная, скучная»!

«Безупречный герцог», как, по словам Алека, называли Хоксклиффа, одевался слишком консервативно по сравнению с более живым стилем его младшего брата.

Алек ленивым жестом велел лакеям ставить подносы с едой на стол, а не на буфетную стойку. Бекки видела, он привык, чтобы ему прислуживала толпа лакеев.

«О Господи, — думала Бекки, — если бы я так прожила всю жизнь, то тоже стала бы испорченным ребенком».

Завтрак поднял им настроение. Алек поглощал огромные количества еды и кофе, а Бекки обнаружила, что аппетит у нее куда лучше, чем она ожидала.

— Кто это? — спросила она через некоторое время, кивнув на портрет над алебастровой каминной полкой, где была изображена величественная дама с лукавой искоркой в темных глазах.

Алек помолчал, едва взглянув на картину.

— Это мама. Она ушла, когда я был подростком. — И продолжил завтрак.

— Ушла?

Молодой человек пожал плечами.

— Умерла. Такие дела. Бекки была поражена.

— Как так? Умерла или ушла?

— И то и другое. Ушла, потом умерла. — Он вытер уголки рта льняной салфеткой и холодно осведомился: — Ты действительно хочешь знать или просто так спрашиваешь?

Бекки нахмурилась, с удивлением глядя на Алека.

— Думаю, действительно хочу знать. Алек налил себе еще чашку кофе.

— Очень романтичная история, — проговорил он с насмешливым безразличием. — Когда мне было четырнадцать лет, она ударилась в авантюру со своим возлюбленным, маркизом Карнартеном, своей «истинной любовью». Он — отец двух моих братьев-близнецов, Дальмена и Люсьена. Строго говоря, сводных братьев.

Бекки смотрела на него огромными глазами.

— Мама и лорд Карнартен бежали во Францию спасать детей аристократов от гильотины. Многие их друзья в Париже были убиты толпой. Их детей спрятали слуги, и никто не знал, что с ними сталось. Мама считала, ее долг — помочь отпрыскам казненных друзей, а потому она попыталась их разыскать и привезти в Англию.

Речь Алека показалась девушке странной, словно бы он, не вдумываясь, заучил ее наизусть.

— Вместе они совершили несколько рейсов через Ла-Манш, привозили детей на корабле Карнартена. А однажды она не вернулась, — бесстрастно сообщил он. — Должно быть, ее поймали и поставили перед французским расстрельным взводом.

Бекки едва не вскрикнула.

— Карнартен тогда был занят с контрабандистами, которые позволяли им заходить в свои порты, и не успел ее спасти.

— О Господи! — Бекки положила вилку и переводила взгляд с Алека на лукаво улыбающуюся с портрета герцогиню. — Ужасно, это просто ужасно. Я не знаю, что сказать.

Алек напряженно смотрел ей в глаза. Он совсем не выглядел расстроенным, но такая потеря, конечно, должна причинять ему боль.

— Ты не скучаешь по ней? — мягко спросила Бекки.

— Пожалуй, нет, — отвечал Алек.

Пораженная Бекки смущенно смотрела на Алека. Он вертел в руках вилку.

— Ты выглядишь шокированной.

— Я действительно потрясена.

— Что ты думаешь об этой истории? Девушка осторожно покачала головой:

— Вы, городские жители… вы другие.

— Тебя не слишком шокирует история с маркизом? — легким тоном спросил Алек, откидываясь на спинку кресла в расслабленной позе. — Видишь ли… Мне неприятно это говорить, но у нас у всех разные отцы. Понятно, за исключением близнецов, которые явились в комплекте. И еще Роберта с Джесиндой, которые оба являются его отпрысками. — И Алек кивнул на портрет чопорного мужчины с несчастным выражением лица, который висел на противоположной стене. Под портретом на золотой пластине было написано: «Восьмой герцог Хоксклифф». — Бедный хлюпик, — продолжал меж тем Алек таким тоном, словно говорил о чужой семье. Несколько мгновений он смотрел на портрет герцога. — Он в жизни не сказал мне ни одного слова, но по крайней мере соблюдал приличия и признал нас всех как своих детей. Не мог пойти на скандал, знаешь ли.

Бекки едва не поперхнулась чаем и закашлялась.

— Т-т-ты говоришь, что он не был твоим настоящим отцом? — осторожно спросила она.

— Нет, малышка, — с ухмылкой протянул он. — Мой настоящий отец попался на глаза матери однажды вечером, когда вышел на сцену «Друри-Лейн» в роли Гамлета.

Бекки не была склонна к обморокам, но если бы была, то сейчас наступил самый подходящий момент, чтобы попросить нюхательную соль.

— К-как, актер?

— Вот именно. — И он улыбнулся притворно-сладкой улыбкой. — Его имя сэр Филипп Престон-Лоуренс. Во времена его славы от него сходили с ума все лондонские дамы. Говорят, я очень на него похож. — Алек пожал плечами и отхлебнул кофе. — Не знаю. Никогда его не видел.

— Понимаю. — Бекки опустила взгляд в чашку. Алек рассмеялся.

— Вот теперь я тебя шокировал.

Она посмотрела на него с сомнением.

— Так ты все придумал? — Бекки уже знала, что он любит мистификации.

— Боюсь, что нет, любовь моя. Это истинная правда, — отозвался он со светской улыбкой. — В обществе все об этом знают. Но все же мой отец получше папаши Джека. Джек родился вторым. Это был первый проступок матери. И видит Бог, крупный проступок. Она долго обдумывала, как отомстить его светлости, когда узнала о его любовнице.

Бекки вопросительно взглянула на Алека, собираясь с духом, чтобы услышать продолжение.

— Настоящим отцом Джека был профессиональный борец по имени Килларни Крушер, «таран» Килларни.

— О Господи! — Бекки прикрыла рот ладонью.

— Но зато Джек унаследовал от него борцовский дух. И пару кулаков размером с пушечное ядро. И это оказалось очень кстати, потому что они ему пригодились, когда в школе пришлось без конца драться со всеми парнями, которые обижали нашу дорогую мамочку, называя ее хоксклиффской блудницей.

Бекки ахнула и на мгновение прикрыла глаза. Возможно, жизнь Алека была не такой уж безоблачной, как ей показалось с первого взгляда.

Сам Алек развалился в кресле и наблюдал за ней с видом полного удовлетворения, но когда он бросил еще один будто бы беззаботный взгляд на портрет матери, в глазах его отразилась застарелая обида.