Книга Икона, страница 70 – Фредерик Форсайт

Одно из удилищ ушло под воду, и из катушки «Пенн сенатор» со скрипом стала разматываться леска. Англичанин вышел из-под тента и с невозмутимым видом сел в закреплённое на корме специальное кресло. Джулиус передал ему удилище, конец которого клиент зажал между коленями, а сам начал вытягивать три остальные лески.

Монк развернул «Фокси леди» кормой к водорослям, включил мотор на минимальную мощность и спустился на корму. Рыба перестала тянуть леску, но удилище оставалось согнутым.

— Слегка отпустите, — мягко посоветовал Монк. — Отпускайте, пока удилище не выпрямится, потом потяните и сматывайте понемногу.

Англичанин попытался последовать совету Монка, но минут через десять сказал:

— Думаю, это трудновато для меня, знаете ли. Сильные существа — рыбы.

— Хорошо, я возьму его, если хотите.

— Буду очень вам благодарен.

Монк сел на его место, а клиент возвратился в тень под тентом. Было половина одиннадцатого, и жара становилась невыносимой. Солнце стояло против кормы, и лучи, отражённые от воды, резали глаза как бритва.

Пришлось минут десять попотеть, чтобы подвести рыбу к корме. Тут она увидела киль и сделала новую попытку вырваться на свободу, утащив ещё тридцать ярдов лески.

— Что это? — спросил клиент.

— Большой самец дельфина, — ответил Монк.

— О Боже. Мне очень симпатичны дельфины.

— Это не млекопитающее, а рыба, бутылконос. Её называют здесь иногда дельфином или дорадо. Это промысловая рыба, очень вкусная.

Джулиус приготовил багор, и когда дорадо оказалась у борта, он мастерски размахнулся и перебросил сорокафунтовую рыбу на палубу.

— Хорошая рыба, мистер, — сказал он.

— Я думаю, это рыба мистера Монка, а не моя.

Монк слез с кресла, вытащил крючок изо рта дорадо и отсоединил стальную удочку от лески. Джулиус, собиравшийся положить улов в холодильный ящик на корме, с удивлением посмотрел на него. Имея одну дорадо на борту, по заведённому порядку следовало снова опустить все четыре удочки, а не убирать их.

— Иди наверх и встань у штурвала, — тихо сказал ему Монк. — Курс домой, скорость — как при блеснении.

Джулиус, ничего не понимая, кивнул, и его худое чёрное тело взлетело по лестнице в верхнюю рубку. Монк наклонился к холодильному ящику, достал две банки пивай, открыв обе, протянул одну своему клиенту. Затем он сел на ящик и взглянул на сидевшего в тени англичанина.

— Вы ведь не хотели заниматься рыбной ловлей, правда, мистер Ирвин. — Это звучало не вопросом, а утверждением.

— Это не моя страсть… действительно.

— Нет. И не сэра Найджела Ирвина, верно? Что-то всё время беспокоило меня. Посещение Лэнгли очень важной персоной, давным-давно, большим человеком из Сикрет интеллидженс сервис.

— Какая память, мистер Монк.

— Имя сэра Найджела, кажется, попадает в точку. О'кей, сэр Найджел Ирвин, мы можем перестать валять дурака. К чему всё это?

— Извините за обман. Просто хотел взглянуть. И поговорить. Наедине. Мало существует мест, таких уединённых, как открытое море.

— Так… мы разговариваем. О чём?

— Боюсь, о России.

— Угу. Большая страна. Мне не нравится. Кто послал вас сюда?

— О, никто не посылал меня. О вас мне рассказал Кэри Джордан. Мы с ним завтракали в Джорджтауне пару дней назад. Он желает вам всего наилучшего.

— Мило с его стороны. Поблагодарите его, если ещё раз увидите. Но вы, должно быть, заметили, что он не у дел в наше время. Знаете, что я хочу этим сказать? Вне игры. Вот и я тоже. За чем бы вы ни приехали, сэр, вы приехали напрасно.

— А, да, Кэри говорил то же самое. Не пытайся, сказал он. Но я все равно приехал. Длинный путь. Не возражаете, если я устрою мою «яму»? Вы ведь так выражаетесь? Сделаю «яму», сделаю предложение?

— Есть такое выражение. Ладно, сегодня райский день, жаркий, солнечный. У вас осталось два часа из четырёх чартерных. Говорите, если желаете, но ответ будет прежний — нет.

— Вы когда-нибудь слышали о человеке по имени Игорь Комаров?

— Мы здесь получаем газеты двухдневной давности, но получаем. И мы слушаем радио. Лично у меня нет спутниковой тарелки, поэтому я не смотрю телевидение. Да, я слышал о нём. Человек с будущим, не так ли?

— Так говорят. А что вы слышали о нём?

— Он возглавляет правых. Националист, постоянно призывает к патриотизму. И тому подобное. Привлекает массы.

— Как вы думаете, насколько он правый?

Монк пожал плечами:

— Не знаю. Думаю, что очень правый. Почти настолько же, как и эти ультраконсервативные сенаторы с далёкого Юга в нашей стране.

— Боюсь, несколько больше. Он настолько правый, что вынужден скрывать это.

— Что же, сэр Найджел, это ужасно грустно. Но в данный момент моя главная забота состоит в том, чтобы завтра у меня был чартер и чтобы в пятнадцати милях от северо-западного мыса было достаточно ваху. Политика неприятного мистера Комарова меня не волнует.

— Боюсь, что взволнует. Придёт такой день. Я… мы… несколько моих друзей и коллег считаем, что его обязательно надо остановить. Нам нужен человек, который поехал бы в Россию. Кэри сказал, вы работали хорошо… одно время. Сказал, что вы были самым лучшим… одно время.

— Да, ну это только одно время. — Монк некоторое время молча пристально смотрел на сэра Найджела. — Вы говорите, что это даже неофициально. Что это не политика правительства, моего или вашего.

— Хорошо сказано. Оба наши правительства придерживаются точки зрения, что они ничего сделать не могут. Официально.

— И вы полагаете, что я снимусь с якоря, поеду на другой конец света и проберусь в Россию, чтобы сражаться с этим пугалом по просьбе какой-то группы донкихотов, которых правительство даже не поддерживает?

Он встал, смял в кулаке пустую пивную банку и швырнул её в мусорное ведро.

— Сожалею, сэр Найджел. Вы действительно напрасно потратили деньги на билет. Давайте вернёмся в гавань. Эта поездка — за счёт фирмы.

Он вернулся на мостик, встал у штурвала и направился к проливу. Через десять минут они вошли в бухту, и «Фокси леди» заняла своё место у причала.

— Вы не правы в отношении поездки, — сказал англичанин. — Я нанял вас с нечестными намерениями, но вы отнеслись к этому честно. Сколько стоит полдня?

— Три пятьдесят.

— С чаевыми для вашего молодого друга. — Ирвин отсчитал четыре стодолларовые купюры. — Между прочим, у вас есть заказ на послеобеденное время?

— Нет.

— И вы отправитесь домой?

— Да.

— Я тоже. Боюсь, в моём возрасте в такую жару требуется немножко поспать после ленча. Но пока вы будете сидеть в тени, ожидая, когда спадёт жара, не сделаете ли вы кое-что?