Книга Вовлеченные в грех, страница 42 – Шерон Пейдж

— Хочешь, — Энн обняла его за шею, — я сейчас опишу тебе ее. Возможно, вместе мы сможем определить, как она изменилась, чтобы ты знал. Все самое важное уже не изменится. Она явно очень сильно любит тебя, и могу сказать, что ты тоже ее обожаешь. Вот и все, что имеет значение, так?

— Да, думаю, что так. — Герцог поднял правую руку Энн и медленно, с любовью поцеловал каждый пальчик. — Ангел мой, как мне пережить ночь, зная, что тебя не будет рядом, чтобы почитать мне, когда я проснусь с душераздирающим криком?

— Я думала, что только раздражаю тебя, — поддразнила его Энн, боясь, что сейчас расплачется.

На губах герцога появилась широкая ухмылка, он повернулся, обнял Энн за талию и перетащил к себе на колени. Но в его глазах не было блеска страсти. Там светилось что-то другое, чего Энн не смогла прочесть.

— А ты совершенно необычная любовница, Сэриз, но я начинаю думать, что жить без тебя будет невозможно.

«Невозможно жить без тебя».

Эти слова не давали покоя Энн два дня, которые она провела в гостинице, и она начала бояться, что испытывает к герцогу то же самое. А вот это действительно невозможно.

Дрожащими пальцами она взяла чашку. Никто не показывал на нее пальцем и не кричал «Убийца!», но она жила как на иголках, ожидая, что это вот-вот случится. Лишнее доказательство того, что она не может оставаться в Англии. Как можно провести всю оставшуюся жизнь в страхе? В страхе, что кто-то узнает ее и доставит в магистрат, в страхе, что ее арестуют за убийство, которое она не думала совершать? Она все равно была виновата, хотя и спасала ребенка. Наказание за такое преступление — виселица.

Энн поставила чашку. Ей очень хотелось остаться в Англии, и причина у нее для этого была самая глупая: она не хотела бросать герцога. Два дня Девон не появлялся у нее. Разумеется, он не хотел оставлять сестру. Он искал способ жить без Энн. Но она ужасно без него скучала. Она волновалась за него.

В коридоре послышались быстрые шаги, и Энн напряглась, когда они внезапно смолкли у ее двери. Она боялась всего, и это начинало походить на какое-то безумие. Ведь это могла быть прислуга. В дверь тихонько постучали.

— Мисс? — позвал женский голос.

— Войдите, — услышав голос служанки и успокоившись, крикнула Энн.

Дверь открылась, и на пороге появилась молодая девушка с горящим взором, присевшая в почтительном поклоне.

— Прошу прощения, мэм, но вас хочет видеть герцог Марч. Он будет ждать в гостиной.

— Спасибо, — улыбнулась Энн. — Передайте ему, что я спущусь через минуту.

— О, он сейчас в баре, мэм. Все местные мужчины пьют за его победы в сражении. Его светлость — настоящий герой войны.

— Да, так и есть, — согласилась Энн. Но как только девушка ушла, она, повернувшись к зеркалу на туалетном столике, задумалась о том, сколько он заплатил за свой героизм, сколько боли он ему принес и как изменил его. Энн быстро осмотрела свое платье, одно из новых дневных платьев, которое герцог прислал ей в гостиницу, и осталась довольна своим видом. Герцог не зашел к ней в комнату; интересно, почему. Неужели он хотел создать хотя бы видимость респектабельности?

Направляясь в гостиную, Энн, проходя мимо бара, заглянула туда.

Там на скамейке сидел герцог. Увидев его лицо и улыбку, Энн почувствовала, как у нее задрожали колени. Она положила руку на дверную раму и просто смотрела на него. Волосы падали ему на брови, и это напомнило ей, как осторожно она старалась его постричь, медленно работая ножницами, чтобы не уколоть. Его широкая улыбка была похожа на ту, с которой он встал после падения с лошади, едва не разбившись насмерть.

Глядя на него, Энн чувствовала тепло внутри, словно горячий пирожок, который, если его разломить, выпускает струйку пара. Герцог поставил свою кружку и повернулся. Он не видел Энн, но, должно быть, почувствовал, что она смотрит на него. Энн развернулась и поспешила в гостиную. Служанка передаст ему ее слова и приведет его к ней. Всего через несколько мгновений они будут вместе. Наедине.

О Господи, Энн дрожала от предвкушения. Сердце готово было вырваться из груди. Что именно ей надо сказать? Она не нервничала так даже в первый раз, когда пыталась его соблазнить.

Мысль о том, что это могло означать, напугала Энн. Только самая глупая любовница влюбляется в своего покровителя. Она уже потеряла свой дом, своих родителей, так почему же она опять добровольно подвергает риску свое сердце?

— Я приехал поговорить о своей сестре.

Этого Энн ожидала меньше всего. Герцог откинулся на спинку дивана у камина в гостиной и потер виски, как будто у него болела голова.

— Каро просила меня никому не рассказывать, но я понял, что сойду с ума, — криво усмехнулся герцог. — В конце концов, после всего, что сделала ты, чтобы убедить меня, что я не сумасшедший, именно моя сестра сводит меня с ума. — Девон повернул голову на шорох юбок Энн, вид у него был совершенно беспомощный и очень притягательный. — Мне нужна твоя помощь, ангел мой. Я просто не знаю, к кому еще обратиться.

— Что же случилось?

— Каро приехала сюда не из-за твоего письма. Она приехала, потому что сбежала из дома. Она на девятом месяце беременности и сбежала из дома.

Служанка оставила поднос с чаем. Несмотря на удивление, Энн налила чашку чая и подала герцогу прямо в руки.

— Почему она так сделала?

— Только ты можешь отнестись к этому спокойно и налить мне чашку чая, — сказал герцог, намереваясь поставить чашку на столик.

— Глоток чая поможет, — остановила его Энн и упрямо поднесла чашку к его губам, почувствовав при этом острую боль в сердце. Когда-то эти слова говорила ее мать, когда они оказались в трущобах, как будто простая чашка чаю могла спасти от страха и бедности.

— Каро рассказала мне, что приехала, — герцог сделал глоток чая, — поскольку ее брак развалился, сердце ее разбито, и она собирается родить ребенка от человека, который ее больше не любит.

— Муж больше ее не любит? — заморгала ресницами Энн. — Он должен быть… идиотом. Как он может не любить твою сестру, которая просто сияет красотой и скоро родит его ребенка?

— Не знаю, — вздохнул герцог. — Добиться от нее вразумительного объяснения я не могу. Она сказала, что больше ни минуты не могла оставаться в своем доме в Лондоне. Кстати, ее муж — граф Кавендиш. Их брак, как и все браки моих ближайших родственников, был заключен по любви.

— Она не говорила тебе, почему пришла к такому выводу, что он ее больше не любит?

— Каролина решила, что это произошло из-за того, что сейчас она размером с дом.

— Вздор, — заявила Энн. — Что это за муж, который может быть таким ограниченным и пустым?

— Ты веришь мужчинам больше, чем мы того заслуживаем, — сидя к ней вполоборота, мрачно усмехнулся Девон. — Я знал джентльменов, которые проводили ночь в борделе, пока их жены дома рожали в муках ребенка.