Онлайн книга «Хозяйка Блистательной Порты»
|
Гёкче вздрогнула, но ответила быстро: – Да, Повелитель. Это еврейка Кира. Это я виновата… Сулейман сделал знак Гёкче, чтобы замолчала, та послушно прикусила язык. А султана куда больше раскаянья служанки интересовало поведение ее хозяйки. Роксолана невольно приникла к решетке. Вот она, Кира, – женщина, из-за которой у нее столько бед!.. Кира кого-то смутно напоминала, только от волнения Роксолане никак не удавалось понять кого именно. Словно встречала когда-то, а может, нет… И снова Сулейман сделал знак, чтобы молчали, сам вышел к еврейке. Та поспешно склонилась перед падишахом. – Скажи свое имя, женщина. – Эстер или Кира, как чаще меня зовут. Я вдова Элии Кандали. – Назови день своего рождения как можно точней. Даже если еврейка и была удивлена, то вида не подала. Она спокойно и с достоинством ответила: – 6-й день месяца сафар 900 года хиджры, Повелитель. Роксолана по ту сторону решетки заметно вздрогнула. Это же день рожденья самого Сулеймана?! Они ровесники? – Кто твои родители? – Я не ведаю. Меня в младенческом возрасте отдали в семью к добрым людям, которые воспитали меня и многому научили. – А родилась где, в Стамбуле? – Нет, господин, в Трапезунде. Сердце Роксоланы готово было выпрыгнуть из груди. Она уже ничего не понимала, совсем ничего. – Хорошо, я распоряжусь проверить все, что ты сказала. Если это правда, то… Ты не занимаешься колдовством? – Колдовством?! Повелитель, у нашего народа это не принято, тем более женщинам. Нет, я ничего дурного не делаю, хотя сведуща во врачебных делах… За меня может поручиться Моше, сын Иосифа Хамона, вашего придворного лекаря… – Хорошо, иди, я позову. Женщина исчезла, так же как остальные, пятясь задом, к Повелителю нельзя поворачиваться спиной. Сам Сулейман вернулся к ничего не понимавшей Роксолане, сделал знак Гёкче, чтобы вышла, и, когда за ней закрылась дверь, вдруг рассмеялся: – Ты так ничего и не поняла? – Нет, – честно призналась женщина. – Слышала дату рождения, которую назвала эта Кира-Эстер? – Вашу… – А место? – Трапезунд. – Кто просил тебя заботиться об этой женщине? Кто передал ей так много денег за эти годы, что Кира богата, весьма богата? – Валиде просила. Роксолана ахнула, она вдруг поняла, кого напомнила ей эта еврейка, но додумать мелькнувшую мысль не решилась. Сулейман помог: – В Трапезунде в один день родились двое младенцев – детей султана… будущего султана Селима, мальчик и девочка. Самого Селима во дворце не было, зато у его жены Хафсы Айше гостила мачеха – ханша Нур-Султан. Ходили упорные слухи, что у совсем юной рабыни, умершей при родах, родился мальчик, а у жены Селима Хафсы девочка, но ловкая Нур-Султан сообразила заменить младенцев. Кира – девочка, рожденная Хафсой Айше, а я мальчик юной рабыни и султана Селима. Это моя сестра. Роксолана хватала ртом воздух, не в силах вымолвить и слово, потом отчаянно замотала головой: – Нет-нет! Она ничего такого не говорила! – Кто, валиде или Кира? – И валиде не говорила, и Кира тоже. – Валиде думала, что ты знаешь тайну, а Кира просто ничего не знает сама, иначе давно уже вытребовала бы себе половину гарема, если не империи. И знать не должна! Она не из тех, кто скромно сидит в стороне. – Нет, Повелитель, ваша сестра не может быть еврейкой! – Ее просто отдали в еврейскую семью, и все эти долгие годы щедро помогали, сначала валиде, а потом ты. И вдруг до Роксоланы дошло: – А вы откуда это знаете?! – Кормилица рассказала. На тебя она обижена за то, что валиде тебе, а не ей доверила заботиться о Кире. – Что же теперь будет? – Твоя Гёкче не из болтливых, если столько лет молчала. Кормилица тем более. А ты… ты у меня самая умная женщина во всем мире. – Сулейман ласково поцеловал Роксолану в голову. – Только больше не скрывай от меня ничего, могла случиться беда. – А что будет с Кирой… с вашей сестрой? – Будет жить, как жила. Только содержать ее теперь буду я. – Повелитель, она легко догадается. – Подумай, как осторожно приблизить ее к гарему, только не перестарайся, Кира может быть полезной, но допускать ее слишком близко нельзя. Знаешь, даже Моше Хамон отзывается о ней хорошо, только зовет ее Эстер. Найди повод воспользоваться ее медицинскими и другими знаниями. – Для этого у меня есть Гёкче… но я что-нибудь придумаю. – Придумай, ты же у меня самая хитрая женщина в империи. Столько лет молчала! – Повелитель, не вините меня, я не могла сказать. Чужие тайны иногда тяжелей своих. – В глазах Роксоланы стояли слезы, она вдруг вспомнила, что все действительно могло закончиться очень плохо. – И готова была погибнуть, чтобы не выдать тайну валиде? – Я верила, что Аллах не допустит этого. – Я все равно не смог бы тебя казнить… и даже удалить от себя не смог тоже. Хуррем, об одном прошу: никаких тайн больше. Или еще есть? Ее губы вдруг чуть дрогнули, в глазах появился лукавый блеск. Сулейман притворно сурово сдвинул брови: – Что?! Есть?! – Да, Повелитель, но я не скажу. У моего сердца есть тайна… такая тайна… в нем царит поэт, а кто – не скажу! – Соперник?! Если не назовешь имя – умру от ревности. Ты погибели моей хочешь?! Они дурачились, как дети, хотя у самих уже была внучка. Рядом с этой удивительной женщиной Сулейман словно молодел, чувствовал себя действительно юным сердцем. Разве такое счастье можно купить или наколдовать? Поцеловал Роксолану в голову еще раз, хотя она предпочла бы поцелуй иного рода… – Скажи честно, ты меня приворожила? Вскинула зеленые глаза: – Да. Сердцем. С первого дня и навсегда. Ты мой и больше ничей. – А ты? – А я только твоя каждой стрункой своей души, тоже с первой минуты и до конца жизни. Моей жизни. – Почему ты так сказала? – Брови Сулеймана чуть нахмурились уже не притворно, он почувствовал, что последние слова Хуррем сказаны не просто так, за ними что-то есть. – Когда-то прорицатель предсказал мне многое из случившегося, в том числе и то, что моя жизнь короче вашей, Повелитель. Сулейман не знал, что ответить, он не слишком жаловал прорицателей, помня о запрете заглядывать в будущее, но ругать Хуррем сейчас совсем не хотелось. И слушать о ее грехе бесед с прорицателем тоже. Нашел-таки выход: |