Книга Мимолетная страсть, страница 12 – Лесия Корнуолл

Финеас нахмурился.

— Мы оба знаем, почему я этого не сделал, Адам. Если бы Эдмонда не убили…

Адам поднял руку.

— Если бы Эдмонда не убили, на Марианне женился бы он, я бы ушел во флот, и мы бы не вели этого разговора.

Финеасу хотелось бы беззаботно относиться ко всем тем одиноким годам, которые он провел на службе у короны. Временами его работа становилась слишком опасной. Ему пришлось порвать все связи с теми, кого он любил — ради их безопасности, а новые он заводить не осмеливался. Сердито глядя на своего зятя, Финеас снова и снова думал, стоят ли одиночество и секретность, которых требует служба своей стране, такой высокой цены.

— Дед приехал в город, думаю, это тебе известно. Он привез Миранду на ее первый сезон. Я не виделся с Мирандой больше пяти лет. Каррингтон верит во все, что слышал обо мне. Я чужой в своей семье для всех, кроме тебя. Они не знают, что эта… жизнь показная, что она для Англии. Никто не знает. Во мне разочаровалась даже Марианна, а ведь когда-то мы с ней были не просто братом и сестрой, а очень близкими друзьями.

— Но она все равно тебя любит, — заверил Адам. — Моя жена неизменно преданный человек и будет стоять за тебя горой, несмотря на любые скандалы.

Финеас сильно стиснул стакан, чувствуя, как острые хрустальные края врезаются ему в ладонь.

— А ты знаешь, что она пишет мне письма, укоряя меня за мое поведение? И вкладывает в них вырезки из бульварных газетенок или отрывки писем с упоминанием обо мне, которые получает от своих городских друзей? Причем никогда с хорошей стороны. Она уверена, что я давно утратил честь и совесть.

Лицо Адама посуровело.

— Сейчас не время, Блэквуд.

Финеас нахмурился, поняв по лицу зятя, что его ждет очередное задание. Ему показалось, что он в капкане, и Финеас подался вперед, глядя в хмурые глаза Адама и чувствуя, как нарастает отчаяние и встает комом в горле.

— Дед остановился в Блэквуд-Хаусе и намерен присматривать за мной.

Адам кивнул:

— Да, я знаю. Пока работы в нашем городском доме не закончены, мы с Марианной и Джейми живем у твоей двоюродной бабушки Августы, а его светлость не терпит, когда у него под ногами крутится маленький мальчик. Слишком шумно. Слушай, конечно, это все несколько усложняет, но…

— Да черта с два! — прервал его Финеас. — Каррингтон будет следить за всем, что я делаю. Он уже сделал мне выговор, как пятилетнему ребенку. И требует, чтобы я вел себя безупречно, пока Миранда в городе, а это, насколько я понимаю, затянется на несколько месяцев. Присутствие в Лондоне моей семьи — это превосходная возможность изобразить, что я исправился. Ни у кого не возникнет никаких вопросов! — Финеас пожал плечами. — Я даже могу жениться и удалиться в деревню, как вы с Марианной.

Он мельком подумал о прикрытых маской глазах в бальном зале Эвелин Реншоу, что смотрели на него с таким восхищением. Если бы все это воплотилось в жизнь! От тоски у него сжало горло.

— Не можешь, — вздохнул Адам. — Присутствие деда, конечно, осложнит твою работу, но ты обязательно что-нибудь придумаешь. — Адам помолчал, окинул взглядом комнату и снова посмотрел на Финеаса. — Вчера вечером Эвелин тебе что-нибудь рассказала?

В животе у Финеаса все сжалось.

— Эвелин Реншоу — самая порядочная леди в Лондоне. Она не поддастся соблазну и не предаст своего мужа после нескольких бокалов крепкого пунша.

Адам подался вперед и заговорил очень тихо:

— Мы не просим ее предавать его. Мы всего лишь хотим узнать, где он, а уж что он задумал, и сами выясним. Известно, что он не в своем имении в Уилтшире и не в особняке в Дорсете, но где-то же он должен быть?

— Да какая разница? — с горечью спросил Финеас. — Что значит еще один контрабандист? В Англии нет ни единого лорда, кто не пьет контрабандное французское бренди, и ни единой леди, кто не носит французского шелка и кружев. Каждый лакей и кучер, каждая лондонская шлюха пьют джин, контрабандой доставленный из Франции. Остановить это невозможно. — В доказательство своих слов он поманил пальцем официанта. — Французское бренди, пожалуйста.

Тот молча кивнул и пошел за напитком. Адам не обратил на это никакого внимания.

— Филипп Реншоу занят чем-то намного более опасным и более важным, чем контрабанда нескольких бочонков спиртного. Ты обнаружил что-нибудь, когда обыскивал его кабинет?

Финеас сделал глоток принесенного ему бренди, покатал крепкую жидкость во рту и проглотил, чувствуя, как она обжигает горло и согревает желудок. Нет уж, самому лучшему бренди он предпочитает самое заурядное виски. Финеас холодно посмотрел на Адама.

— К сожалению, нет. Если ты припоминаешь, там шел бал, и перед дверью, которая ведет в его кабинет, стояла женщина.

Адама сощурился.

— Какая женщина?

Финеас допил бренди, видя перед собой закрытое маской лицо и накрашенные губы.

— Черт ее знает. Представления не имею, кто она такая.

Адам расхохотался вслух, и несколько человек обернулись в их сторону. Финеас привычно ухмыльнулся им, но Адам, не обращая внимания, скрестил на груди руки.

— Женщина в Лондоне, с которой ты не знаком, Фин? Не думал, что такое возможно.

Сладострастное воспоминание о таинственной женщине заставило уголки рта Финеаса приподняться в улыбке.

— До того как вечер закончился, я познал ее ближе.

— И как ее зовут?

Ясмина. Звук, похожий на вздох, сладкий, как экзотический аромат ее духов. Да только это имя не настоящее. Финеас поерзал на стуле.

— До этого мы не дошли.

— И что она там делала? — спросил Адам. Голос выдавал его тревогу, брови сошлись вместе. Финеас невольно занервничал, по спине поползла предостерегающая дрожь.

А что она там делала?

— Успокойся, Адам. Это же бал. Она была всего лишь гостьей, как и все остальные.

— Да только тебе она не знакома! — рявкнул Адам, словно это был самый страшный грех, который Финеас совершил вчера в темноте.

— По имени. В конце концов, это был бал-маскарад. Зато ее рот я узнаю тотчас же, если увижу ее снова.

Он ухмыльнулся, но Адам не разделял его веселья.

— Несмотря на библейский смысл, мы все еще нуждаемся в информации. Причем больше, чем когда-либо.

— Да почему? Во время нашего последнего разговора это не выглядело таким важным.

— Все изменилось.

В комнате стало тише. Несколько столов освободилось, люди разошлись по своим делам или на ленч в более модные клубы. Теперь их легко могли подслушать.

— Слушай, нельзя говорить об этом здесь, — пробормотал Адам. — Я уже опаздываю на встречу с Марианной и Джейми в Гайд-парке. Поехали со мной.