Книга Ланселот, мой рыцарь, страница 31 – Оксана Елисеева

— Мне просто скучно сидеть здесь одной.

— Вы можете спуститься.

— Я не могу. У меня болит нога. Особенно после того, как вы уронили ее на пол!

— Нужно было держать ее, а не пялиться на меня.

Хелен в ярости и возмущении вскочила, забыв про ногу.

— Ах вы напыщенный павлин! — вскричала она. — Вон из моей комнаты!

— Это пока еще мой замок! — ответил ей Ланселот, не двигаясь с места.

— Тогда уйду я!

— Посмотрим, далеко ли, — с насмешкой продолжил Ланселот, глядя, как она хромает.

— Я обошла пешком почти пол-Европы, так что не испугаюсь, будьте уверены.

Хелен уже дернула ручку двери, когда Ланселот остановил ее.

— Извините меня, — сказал он. — Я всегда говорю не то в вашем присутствии. Возможно, это ваша красота так действует на меня.

Хелен гневно обернулась. Он еще смеет делать ей комплименты, очевидно, для того, чтобы разжалобить ее!

— Вы действительно очень красивы, это невозможно отрицать. А я мужчина. И вы мне нравитесь. Но я не знаю, как к вам относиться. Возможно, поэтому я говорю все эти глупости.

— Это не глупости, а оскорбления, — сердито сказала Хелен.

— Прошу меня простить. Я постараюсь более не оскорблять вас.

— Верится с трудом.

— В знак моих извинений могу отнести вас на ваш стул.

— Не трогайте меня. — Хелен прохромала к своему креслу. — Вы уже в который раз оскорбляете меня. А разве я давала вам повод? Скажите.

Ланселот не мог думать, глядя в эти прекрасные глаза цвета заморской корицы, поэтому отвернулся. Все это слишком далеко заходит. Пора от нее избавляться. Он завтра же выступает в Камелот и сдаст ее там Артуру. А может, удастся отправить ее с Гавейном? Тот давно не был дома. Съездит, побудет со своей семьей и заодно отвезет Хелен. От этой мысли у Ланселота на душе стало одновременно и радостно, и грустно.

— Нет, — сказал он. — Это все я. Обещаю больше не оскорблять вас, потому что завтра вы едете в Камелот, ко двору Артура. Вас отвезет Гавейн.

Хелен в удивлении открыла рот. Он отправляет ее в Камелот? Да еще и не сам будет сопровождать, а поручит это Гавейну? Он так сильно хочет избавиться от нее? Что ж, у нее тоже есть гордость.

Она не смогла ничего сказать, лишь кивнула головой, стараясь держаться как можно прямее. Он снова оскорбил ее и даже не подозревает об этом.

— Увидимся за ужином, леди Хелен. Я надеюсь, к тому времени вы уже будете чувствовать себя лучше и сможете к нам присоединиться.

Гавейн покачал головой, когда Ланселот сказал о своем решении.

— Вряд ли она так спокойно согласится, чтобы я ее отвез, — заметил он.

— Она уже согласилась, — холодно бросил Ланселот.

— Ты научился наконец с ней обращаться? — поинтересовался Гавейн с улыбкой.

Ланселот нахмурился.

— Это не твое дело.

Гавейн удивился. Его друг никогда не был груб ни с ним, ни с кем другим. С появлением этой девушки Ланселот стал сам не свой.

— Да что с тобой? — схватил он друга за руку. — Она так охмурила тебя, что ты забываешь, кто друг, а кто враг?

Ланселот с силой сжал руку Гавейна и отвел ее от себя.

— Никто не охмурял меня. Но ты отвезешь ее. Это приказ.

— Извини, Ланселот, но это твое личное дело. Ты не можешь отдавать мне подобный приказ.

С этими словами Гавейн развернулся и ушел. Ланселот с минуту смотрел ему вслед. Что с ним происходит? Только что поссорился с лучшим другом. И все эта чертовка. Все встанет на свои места, когда она уедет.

Он направился вниз, в зал, на ходу приказав слуге подавать ужин. Сев на свое место за столом, он отметил, что Хелен нет. Значит, она будет сидеть в своей комнате, ссылаясь на боль в ноге? Трусиха. Но тут по залу прошел шепот, и Ланселот невольно поднял голову. Хелен спускалась по главной лестнице, одетая в такое красивое платье цвета красного вина, что все слуги и рыцари уставились на нее. Ее волосы против обыкновения были распущены и колыхались темным вересковым облаком. Глаза сверкали, как рубиновое ожерелье на шее. За ней шел Гавейн. Ланселот понял, что спокойно поужинать ему не дадут. Очевидно, Хелен снова взялась за свое.

— Добрый вечер, господа, — поздоровалась она с рыцарями, усаживаясь между Гавейном и Тристаном и посылая в зал ослепительную улыбку.

Ланселот, видя это, сжал золотую ложку, и она медленно согнулась.

— Не смейте заигрывать с моими рыцарями. Я не хочу, чтобы они потеряли голову из-за такой вертихвостки, как вы, — предупредил он, не поворачивая к ней головы.

— Как ты, Ланселот? — раздался насмешливый голос Гавейна.

Ланселот резко повернулся к нему.

— А может быть, ты? Это ведь ты защищаешь нашу дорогую леди Хелен всякий раз, когда она…

— Когда что? — вмешалась Хелен. — Я не сделала ничего во вред вам. Но вы по-прежнему видите во мне только врага. Я не собираюсь терпеть это и дальше.

— И что же вы сделаете?

— Я поеду в Камелот, когда закончу свои дела здесь.

— Это какие же? Разрушение моего замка и захват моих рыцарей?

— Я собираюсь изучить остатки поселения кельтов недалеко от вашей деревни, и вы не сможете мне помешать.

— Еще как помешаю. Если Гавейн не отвезет вас в Камелот, то это сделаю я. Возможно, мне придется провести в вашем несравненном обществе еще два-три дня, но потом мои мучения закончатся, и я стану самым счастливым человеком на свете.

Хелен с яростью бросила ложку на стол.

— Да как вы смеете? Вы снова оскорбляете меня, а ведь совсем недавно обещали не делать этого!

— Вы тоже оскорбляете меня.

— Интересно, чем же? Тем, что хочу осмотреть какие-то заброшенные остатки деревни?

Ланселот не нашел, что ответить, поэтому просто встал и ушел. Конечно, это выглядело как капитуляция. Куда ни повернись, всюду была права она, и это порядком начинало его бесить. Но зачем он сам все время придирается к ней? Почему в ее присутствии он говорит и делает не то?

Он стоял на балконе, выходящем на тренировочное поле, и вновь вспоминал, как она лежала на его руках, когда он нес ее, как ее лицо было так близко к нему, что надо было лишь чуть наклониться, чтобы коснуться ее мягкой щеки. Его руки до сих пор помнили упругость ее тела, а кончики пальцев горели, будто он касался ее лишь минуту назад. Что с ним делает эта ведьма? Он видел ее волосы распущенными тогда, в замке, но не представлял, что они так прекрасны. И неужели она надела это платье, чтобы подразнить его? Он вспомнил ее тонкую талию и огромные карие глаза с длинными, загнутыми кверху ресницами. С каких пор он запоминает такие подробности? Сзади кто-то подошел, и он резко обернулся. Опять Гавейн. Что же он хочет от него на этот раз?