Книга Леди и война. Цветы из пепла, страница 7 – Карина Демина

Этот ребенок?

Ллойд предупреждал, только я до сих пор не уверена, что мнению Ллойда стоит доверять.

...сейчас выйду.

...только оденься. Прохладно.

И снова сомнения. Ожидание, нервозное, точно Кайя опасается, что я передумаю.

Ну уж нет.

- Урфин, - он спит поперек порога, с мечом в обнимку, и мне совсем не хочется знать, от кого именно он собрался защищать нас. Но глаза открывает сразу. - Присмотри за Йеном.

- А ты?

- Мы поговорим. Не стоит волноваться.

Все равно волнуется. За меня? За Кайя? За обоих сразу?

А во дворе и вправду прохладно. Сыро. И туман ложится на плечи белой паутиной. На траве - роса, а в траве - одуванчики, желтые веснушки.

...и снова вспоминаю о Насте. Я бы сплела ей венок из одуванчиков, с длинной такой косой. Я помню, как мама мне выплетала такие, а косу одуванчиковую украшала синими васильками и еще ромашками. Я себе такой красавицей казалась...

Кайя сидит на том же месте, что и вчера. Он всю ночь здесь провел? Похоже на то. Сидел. Думал. Не знаю, до чего додумался, но подозреваю, что вряд ли до чего-то хорошего.

- Пойдем, прогуляемся? - меня тянет прикоснуться к нему, но я чувствую, что Кайя этого не хочет.

Боится?

Скорее стесняется. И еще не доверяет себе. А в рыжих прядях запутались капли росы.

Руки прячу за спину, так обоим спокойнее будет.

А Кайя поднимается и, оглядевшись, выбирает направление. К лесу? Почему бы и нет. Он двигается по-прежнему бесшумно, но все-таки как-то неловко, что ли? Словно отвык от собственного тела.

- Немного, - он заговаривает первым. - Я позволил себе игнорировать тренировки. И долгое время вел не совсем тот образ жизни, который...

Запнулся. И замолчал.

Но позволил взять за руку. Ладонь темная совсем. Сам он тоже, что снаружи, что изнутри. Выгорел, если не дотла, то почти.

- Не нужно, сердце мое, - Кайя не позволил мне заглянуть слишком далеко. - Я не хочу причинять тебе боль, даже случайно. Позволь мне самому отойти. Я хотел попросить тебя, чтобы ты...

А кольцо надел все-таки. И синий камень сегодня ожил, яркий, как никогда прежде.

- Скажи, пожалуйста, дяде и Урфину, чтобы без особой необходимости меня не трогали.

- Они не будут.

- Хорошо, - он осторожно сжимает мои пальцы. - Но все равно скажи. И чтобы держались в стороне. Вчера я слышал тебя, но не Урфина. И там, на площади. Они были как другие люди.

Лес оборвался. Не было авангарда из светлых берез и темной еловой стражи, но лишь четкая граница по берегу ручья. Узкая лента воды в глубоком русле. Красный глинистый берег. Кусты бересклета в нарядных серьгах цветов, и далекая песня жаворонка.

Серебро паутины.

- Если мне будет что-то нужно, я спрошу. Возможно, моя манера общения вызовет неприятие, но я не имею намерения кого-то обидеть. Я лишь буду стараться никого не убить.

- Кайя, они взрослые. Поймут.

Опять сомнение. Он больше не верит людям, пожалуй, мне в том числе. И главное, что имеет на это все основания, вот только Кайя стыдно за свое недоверие.

- Еще, пожалуйста, скажи, что, когда я... не совсем в себе, нельзя тянуться к оружию, как бы этого ни хотелось. Вообще не следует шевелиться или заговаривать. Я все равно не услышу никого, кроме тебя, а голос, интонация, что угодно, способны спровоцировать нападение. Также нельзя смотреть в глаза. И... прикасаться к тебе. Вообще подходить слишком близко.

Последние произносится тихо, почти шепотом.

- Извини, но эмоциональная составляющая в любой момент может оказаться сильнее разума.

- Касается Йена или...

- Мужчин. Взрослых.

Киваю, испытывая при этом непонятное облегчение. Со взрослыми мужчинами мы как-нибудь разойдемся. Вот только поговорить Кайя хотел совсем не об этом.

Отпускает мою ладонь, скрещивает руки на груди, но не отворачивается. Смотрит сверху вниз, сердито, словно заранее готовясь воевать.

- Я вчера сказал, что не готов тебя отпустить.

Я не хочу, чтобы меня отпускали. Я вообще не воздушный шарик, который на привязи держат.

- Иза, мне непросто говорить то, что я должен. Я действительно физически не способен расстаться с тобой. Сама мысль об этом... меняет.

Надо полагать, не в лучшую сторону. Эмоциональная составляющая, разум... он опять запутался в себе.

- Ты видела, чем я становлюсь, поэтому тебе придется находиться рядом со мной. Всегда и везде. В таких местах, как это...

...место неплохое. Сыровато только, но это же мелочи.

- ...в местах, куда менее подходящих для жизни, чем это. Война - грязное занятие. И ты увидишь то, что в иных обстоятельствах я предпочел бы от тебя скрыть. Многие поступки, которые мне придется совершить, скорее всего вызовут твое непонимание и неодобрение. Я постараюсь объяснять их причины, а также обеспечить тебе комфорт в той степени, в которой он возможен...

Он всю ночь это сочинял? Похоже.

- ...однако я не готов и никогда не буду готов дать тебе свободу. Более того, если вдруг ты поймешь, что больше не способна находиться рядом со мной и попытаешься сбежать, я пойду следом и неважно куда. Я сравняю с землей любой замок, который посмеет тебя укрыть. Я уничтожу город, если этот город тебя не выдаст. Я перейду границу и начну настоящую войну. Мне нечего терять.

А шантажировать так и не научился. И вся эта эскапада - от боли, которая говорит громче слов.

- А мне некуда бежать.

Не слышит.

- У меня был выбор, Кайя. Я бы не вернулась, если бы не хотела вернуться. Понимаешь?

Не понимает. Прижимает палец к губам - просьба молчать.

- Но я готов принять твои условия, - последняя фраза заготовленной речи. И я разрываюсь между желанием отвесить ему хорошую оплеуху и обнять.

Главное - без слез, решит, что из-за него, и будет прав.

- Какие условия?

- Любые.

У меня условий нет, но... Кайя нужны правила. Определенность. Сделка - это всегда гарантия.

- Наведи в стране порядок.

Кивок.

- Мне нужна моя... наша дочь. Но я не хочу рисковать ее жизнью, поэтому, пожалуйста, сделай так, чтобы она смогла вернуться. И поскорее.

Кивает и ждет продолжения, а мне больше нечего сказать. Или все-таки есть?

- Йен...

- Ллойд или Мюррей примут его.

Я присаживаюсь на поваленное дерево. Старая осина некогда росла на границе леса и болота, приграничный страж, но ручей подмыл корни, а ветер довершил дело. И осина легла, продавив мох и мягкую рыхлую почву. Ветви ее обглодали, ободрали кору, и на белом древесном теле проросли грибы. Но в яме, прикрытой мертвыми корнями, поднимались побеги с характерными серебристыми листочками, что дрожали даже в безветренную погоду. Было в этом что-то правильное, но...