Онлайн книга «Заблудившаяся половинка, или Танцующая в одиночестве»
|
– Тебе?! – А почему это тебя так удивляет? Мы с ним были друзья. Нормально, когда друзья друг с другом делятся. – А почему он говорил тебе, а не мне? – Не знаю. Наверное, боялся… – Чего боялся? – Говорить о своих чувствах. – А разве можно бояться говорить о своих чувствах? – Выходит, что можно. – Я этого не понимаю. – Ты хочешь сказать, что, если бы ты что-то к кому-то чувствовала, обязательно сказала бы это вслух? – Конечно. – Я не разделяю твою точку зрения. – Жизнь и так коротка. Только на первый взгляд кажется, что она очень длинная, а ведь она очень даже короткая. Такая короткая, что оглянуться не успеешь, как она закончится. Я считаю, что если есть чувства, то их никогда нельзя скрывать и прятать. – По-твоему, чувства нужно выставлять напоказ? – Не обязательно. Я просто за то, что их нельзя прятать. Если они есть, о них необходимо говорить. – Ты рассуждаешь о взаимных чувствах. А если нет взаимности? Что тогда? Если тот человек, которому ты хочешь сказать о них, не думает их принять? Если эти чувства не вызовут ничего, кроме раздражения? Это же удар по гордости и самолюбию. С чувствами надо быть осторожными, потому что взаимность – довольно редкая штука. Очень редкая. – И все же о чувствах нельзя молчать, – стояла я на своем. – Даже если они не нужны тому человеку, к которому ты что-то чувствуешь. – Ты хочешь сказать, что, если бы Леонид сказал тебе о своих чувствах, ты бы их приняла? – Нет. Я бы их не приняла. – Тогда зачем говорить, если изначально знаешь, что они не нужны? – Не знаю. Но я должна была о них знать. Я имела на это право. – И что было бы, если бы ты о них знала? – Возможно, в моей жизни что-то было бы иначе… Что-то бы изменилось. Пусть не кардинально, но изменилось. – Это ты сейчас так говоришь, потому что Леньки нет в живых и ты чувствуешь какую-то необъяснимую вину. Если бы он был жив, все было бы совсем по-другому. Скажи, ты замечала Леньку в школе? – Конечно, Леньку трудно не заметить. – Я совсем не это имел в виду. Ты к нему что-нибудь испытывала? – Ты имеешь в виду чувства? – Чувства… – В школе мне нравился совсем другой мальчик. Максим Андриенко. Я была в него влюблена все школьные годы. По-детски страдала, мучилась. А Ленька… Ленька был просто товарищем. – А что этот Максим? – Ничего. Он меня даже не замечал, не проявлял ко мне интереса. – Почему? Разве тебя можно не заметить? – Выходит, что можно. В детские годы я была некрасива и даже, можно сказать, неинтересна. – Получается, что ты тайно любила своего Максима, а Ленька тайно любил тебя… – Получается именно так. – А почему тебе нравился этот Максим? – Не знаю. Разве люди нравятся за что-то? Теперь, спустя годы, мои юношеские чувства кажутся мне смешными. – Тебе за них стыдно? – Стыдно?! Быть может, и в самом деле стыдно. То, что казалось серьезным, теперь представляется просто смешным. Конечно, стыдно… Стыдно за слезы, за бессонные ночи, за душевные обиды. Стыдно, что я не замечала того, кто очень во мне нуждался и готов был положить к моим ногам целый мир. – Я вновь бросила в воду камешек и посмотрела на небо. – Интересно, сколько уже времени? – Одиннадцать. – Сегодня была самая кошмарная ночь в моей жизни. – В моей тоже. – Почему сегодня ночью всех убили? – спросила я, с трудом выговорив эти слова. – Не знаю, – покачал головой Сергей. – Будет расследование. – Меня не интересует результат расследования. Я хочу услышать твою гипотезу. – Мою гипотезу… Я сам ничего не понимаю. Думаю, что убили всех из-за кого-то одного, скорее всего это было заказное убийство. – Откуда убийцы знали про день рождения? – Наверное, они были близко знакомы с тем, кого хотели убить. – Но кого именно хотели убить? – Не знаю… Я обхватила голову руками и села прямо на землю. – Неужели смерть одного человека можно приравнять к смерти многих? – Я не понимаю, что произошло… – Зачем расстреливать всех, да еще на дне рождения? Ведь они могли застрелить того, кто им нужен, в подъезде его собственного дома. За смерть одного человека наказание намного меньше, чем за смерть многих. Получается, что люди, хладнокровно расстрелявшие столько народу, просто уверены в своей безнаказанности. Получается так?! – Получается так. Они были уверены, что не оставят свидетелей, а когда нет свидетелей, очень трудно найти убийц. Они и не предполагают, что двое остались живы. – Ты хочешь сказать, что мы свидетели? – Да. – Да какие мы, к черту, свидетели, если ничего не видели?! Ничего, кроме трех пар ботинок! – Этого достаточно… Меня охватил страх, и я тяжело задышала. – Ты хочешь сказать, что нам угрожает опасность? – Не знаю, но думаю, тебе не надо выходить из дома без особой надобности хотя бы первое время. И держи со мной связь. Я оставлю тебе номер своего мобильного. Если заметишь что-нибудь подозрительное, непонятное, ты просто обязана мне позвонить. – Но откуда бандитам знать, что мы были в доме?! – Я тебя предупредил так, на всякий случай… |