Книга Только ты, страница 14 – Элизабет Лоуэлл

Ева ничего не ответила на подразумеваемый вопрос.

— Ты знаешь, gata, рано или поздно я отучу тебя лгать.

— Я не лгунья, — возразила она резко. — Я похоронила Лайэнов на нашем участке.

— Когда?

— На прошлой неделе.

— И каким же образом?

— С помощью лопаты.

С поразившим Еву проворством Рено распрямился и взял ее руку. Едва взглянув на ладонь, он выпустил ее.

— Если ты так ловко обращалась с картами, имея столько волдырей и ссадин, — задумчиво произнес Рено, — что же будет, когда твои руки заживут?

Ева молча возобновила хлопоты по приготовлению завтрака.

— Тебе нужно промыть их мылом и горячей водой, — добавил Рено.

Ева удивленно подняла глаза.

— Бисквиты?

Он невольно улыбнулся.

— Свои руки. Джесси говорит, что это предохраняет от заражения.

— Я мыла их перед тем как лечь спать, — сказала Ева. — Терпеть не могу грязи.

— Ты пользовалась сиреневым мылом.

— А ты откуда знаешь? Хотя ты видел его, когда обшаривал мои сумки.

— Нет… Твои груди пахли весной…

Румянец вспыхнул на щеках Евы. Сердце у нее замерло, когда она вспомнила прикосновение рук и губ Рено. Вилка с куском ветчины дрогнула в ее руках, и горячая капля жира брызнула на руку.

Прежде чем Ева успела почувствовать боль, Рено был тут как тут и посмотрел, насколько серьезно она обожглась.

— Ничего, все обойдется, — заявил он через мгновение. — Некоторое время будет немного саднить.

Она молча кивнула.

Рено повернул ее ладонь и снова посмотрел на содранную кожу. Затем взял другую руку и изучил ее. Не было сомнений в том, что совсем недавно эти руки основательно потрудились.

— Наверное, тебе пришлось долго ковырять землю, чтобы довести руки до такого состояния.

Неожиданное сочувствие в голосе Рено вызвало у Евы те слезы, которых не смог вызвать ожог. Ее захлестнула волна воспоминаний. Как она обмывала и одевала тела стариков, как копала могилу — это не скоро забудется…

— Не могла же я их бросить, — прошептала она. — После того, что сделал Рейли… Я похоронила их вместе… Как ты думаешь: они не возражали против совместной могилы?

Рено пожал руку Евы, увидев, как поникла ее голова. Внезапно возникшее сочувствие было неожиданным и нежелательным. Сколько он ни повторял себе, что перед ним девица из салуна, она мало-помалу влезала в его душу. Аромат сиреневого мыла все ощутимей распространялся вокруг.

Он сделал глубокий вдох, пытаясь побороть в себе физическую тягу к Еве. Однако это не помогало. Ее мягкие золотистые волосы пахли тем же сиреневым мылом, что и грудь. Он никогда особенно не любил густые, пьянящие ароматы, но сейчас обнаружил, что запах сирени преследует его вместе с воспоминанием об упругих сосках, набухших и затвердевших под его губами.

Рено тянуло к Еве сильнее, чем к любой другой женщине. Но если она узнает об этой его слабости, ему уготована не жизнь, а сущий ад.

Рено отпустил руки Евы и повернулся к костру.

— Расскажи мне еще про мой прииск, — сказал он просто.

Ева глубоко вздохнула и выбросила Лайэнов из головы, как тому учила се донна: выбрасывать из головы все то, чего ты не можешь изменить.

— Про твою половину прииска, — уточнила Ева и замолчала, ожидая реакции Рено. Взрыв гнева не заставил себя ждать.

— Что?! — воскликнул Рено, резко поворачиваясь к ней.

— Без меня ты не расшифруешь знаки по пути и не сможешь отыскать прииск.

— Не будь так уверена!

— Мне ничего не остается, кроме как верить в свои знания, — ответила она. — И тебе тоже. Ты можешь взять все из ничего или половину золотого прииска, который по праву принадлежит мне.

Последовала пауза, которая предшествует удару грома, после того как зигзаг молнии соединил небо с землей. Затем Рено кисло улыбнулся.

— Ладно, — согласился он. — Половину прииска.

Ева издала еле слышный вздох облегчения.

— И целиком девушку, — безапелляционно добавил Рено.

— Что? — переспросила она.

— Ты слышала меня. Пока мы не найдем прииск, ты будешь моей женщиной всякий раз, когда я этого пожелаю.

— Но я думала, что если расскажу тебе о прииске…

— Никаких „но“, — холодно произнес Рено. — Я чертовски устал торговаться с тобой из-за того, что уже мое. Кроме того, ты нуждаешься во мне так же, как и я в тебе. Ты не продержишься в дикой пустыне без меня и двух дней. Ты нуждаешься во мне, чтобы…

— Но я совсем не та, за которую ты меня принимаешь, я…

— Именно та, — перебил ее Рено. — Ты сейчас извиваешься, как червяк на крючке, пытаешься найти способ нарушить свое слово. А так поступают только мошенницы.

Ева закрыла глаза.

Это было ошибкой. Слезы, которые она пыталась скрыть, выкатились из-под ресниц.

Рено смотрел на нее, стараясь подавить сострадание, убеждая себя, что слезы входят в арсенал женского оружия. Однако не смягчиться при виде этих крупных слез было почти невозможно. Чем больше он общался с Евой, тем труднее ему становилось постоянно думать о том, какая хитрая штучка эта девчонка.

Впервые в жизни Рено был благодарен за суровые уроки, которые в прошлом преподала ему женщина. Прежний Рено наверняка бы безоглядно поверил серебряным слезам Евы и ее бледным, дрожащим губам.

— Ну, как? — спросил он сурово. — Идет?

Ева взглянула на темноволосого великана, который смотрел на нее холодными глазами.

— Я… — ее голос дрогнул.

Рено ждал, продолжая смотреть на нее.

— Я ошиблась в тебе, — сказала Ева через несколько мгновений. — У меня не хватит силы сопротивляться тебе. Поэтому ты возьмешь силой то, что хочешь… как Слейтер или Рейли…

— Никогда в жизни я не брал женщину силой, — твердо сказал Рено. — И никогда не возьму.

Ева издала продолжительный вздох.

— Правда?

Невольно Рено почувствовал сострадание к Еве. Будь она шулерша, девица из салуна, да кто угодно — она не заслуживала такого грубого обращения, которое она видела со стороны Слейтера и Рейли Кинга.

— Даю тебе слово.

Рено прочитал облегчение в золотых глазах Евы и слегка улыбнулся.

— Но это не означает, что я не буду касаться тебя, — продолжил он. — Это лишь означает, что когда я возьму тебя — а это непременно произойдет, — ты будешь стонать от удовольствия, а не от боли.

На бледное лицо Евы набежал румянец.