Книга Только ты, страница 60 – Элизабет Лоуэлл

«Если бы на горизонте не маячил, словно стервятник, этот негодяй Слейтер, как было бы здорово разбить лагерь возле воды и никуда не двигаться несколько недель.

А лучше — месяцев».

Рено кисло улыбнулся. Кажется, впервые в жизни он не рвался к сокровищам. Его занимали другие исследования.

Он наносил на карту те места, где женское тело было наиболее чувствительно к поцелуям, те, где нужны были легкие и медленные прикосновения, и те, где требовались быстрые, сильные, горячие ласки. Узнавая ее тело, он узнавал и свое. Страсть была одновременно дикой и изысканной, яростной и нежной, требовательной и обновляющей. Он не хотел, чтобы все кончилось раньше, чем они оба допьют хмельное вино до последней капли.

«Пока мы не найдем прииск, ты будешь моей женщиной всякий раз, когда я этого пожелаю».

Ева выполняла взятые на себя обязательства сделки с щедростью, которая была столь же неожиданной и безграничной, как и страсть, их соединявшая. Приходящая порой мысль, что это может вдруг прерваться, была для Рено невыносимой, и он гнал ее от себя.

«Довлеет дневи злоба его. Или: на каждый день своих забот хватает».

Старый совет отдавался эхом в мозгу Рено. Он не вступал с ним в спор. У него достаточно забот и в этот, и в любой другой день.

К этому моменту слухи о мужчине и женщине, едущих вдоль отрогов каменного лабиринта, могли далеко распространиться по таинственным и весьма эффективным каналам, которые существовали на Западе. Стоило путникам встретиться у водного источника или на перекрестке дорог или же выпить по чашечке кофе у костра на стоянке, как об этом становилось известно индейцам, золотоискателям, бродягам, словом, всем желающим.

«Надеюсь, Рейф не забыл наши старые знаки, которые мы оставляли друг для друга в детстве, когда охотились.

И надеюсь, Вулф узнает, что я ищу золото. Он знает страну. Он знает, что мне нужен надежный человек, если я найду его.

Черт бы побрал Слейтера с его полукровкой-следопытом. Любой другой отказался бы от погони неделю назад».

К концу следующего дня Рено и Ева расположились лагерем у подножия красной скалы из песчаника, которая взметнулась в небо, словно вытесанный из монолита парус. С одной стороны выветривание шло быстрее, чем с другой. В результате в скале образовалось окно. Лучи заходящего солнца падали оттуда, окрашивая в сочный золотой цвет все, что оказывалось на их пути.

Но еще более удивительным, чем окно в скале, было негромкое журчание воды поблизости.

Рено рассмешила реакция Евы на воду после долгого путешествия по скалистой пустыне. Когда она увидела струйку воды среди засушливой долины, она стала возбужденно говорить о «реке». Рено начал подтрунивать над ней, однако ничего не возразил, когда она попросила разбить лагерь в том месте, где маленький ручеек разливался и образовывал озерца, поросшие шелестящими тополями.

На закате и ранним утром окружающая их природа могла служить иллюстрацией к фантастической сказке из книги, которую люди разучились читать. Ева порой задавала себе вопрос: уж не оказалась ли она в заколдованной стране, где время остановилось?

— Похоже, что здесь так было вечно, — сказала Ева.

Рено проследил за ее взглядом, обращенным к окну, вырубленному природой в скале.

— Ничто не вечно, — возразил он. — Даже скалы.

Ева взглянула на Рено, затем на каменный парус, взлетающий вверх на фоне бездонного неба.

— Но это кажется вечным, — произнесла она тихо.

— Это только впечатление. Окно становится шире день ото дня. Зернышко за зернышком ветер выдувает из него песчинки, — сказал Рено.

Ева слушала и думала, какие перемены приносит время, хотелось бы того или нет.

— Когда-нибудь небольшое окно превратится в широкую, хорошо продуваемую арку. Потом со временем опоры арки станут тонкими и рухнут, оставив выемку в скале. Затем эту выемку расширят ветер и дождь, и в конце концов останется только большой красный валун и голубое небо.

Дрожь пробежала по телу Евы.

— Трудно представить, что такое может произойти с этой страной.

— Это там, где преобладают песчаники, — объяснил Рено, оглядывая красную стену. — Есть горы, которые ветер превратил в дюны. Даже сам господь бог позабыл те времена, когда они были горами.

Тон Рено заставил Еву оторвать взгляд от фантастического пейзажа. Она зачарованно наблюдала за тем, как Рено спокойно говорил о процессах, для которых требуется так много лет, что совсем уж близко к вечности.

— Затем песок снова превратится в камень, — рассказывал Рено. — Земля повернется, и вырастут новые горы, которые снова будет разрушать ветер… Новые реки побтут к новым морям…

— Пепел из пепла, пыль из пыли, — прошептала Ева.

— Так развивается мир, моя девочка. Начала и концы переплетаются, как рисунки и надписи на стене каньона: индейские, испанские, наши — следы разных народов, разных времен.

Ева окинула взглядом скалу из красного камня, которая казалась такой массивной и неколебимой. Затем она посмотрела на человека, который считает, что все ненадежно, даже камень.

Или любовь.

Рено и Ева продвигались Старым испанским путем. В каждой следующей долине или котловине было все больше воды и все меньше скальных пород. Подъем был настолько пологим, что его можно было заметить, лишь оглянувшись на оставшийся позади каменный лабиринт.

Полынь постепенно сменялась хвойными перелесками, а те в свою очередь уступали место высоким соснам. Красные скалы все более уходили в землю, уже не песчаники, а другие породы поднимались из глубин земли, где под воздействием высоких температур песчаник превратился в кварцит, а известняк — в мрамор.

Не изменилось лишь одно. Всякий раз, когда Рено оглядывался на пройденный путь, он замечал на горизонте слабую дымку из пыли.

— Кто-то идет за нами по следу, — сказал Рено, убирая бинокль.

— Слейтер? — упавшим голосом спросила Ева.

— Они поднимают клубы пыли… Это или люди Слейтера, или банда индейских налетчиков.

— Хорошенький выбор, — пробормотала Ева.

Рено пожал плечами.

— Пожалуй, это скорее Слейтер. У нас нет ничего такого, из-за чего индейцы стали бы преследовать нас уже два дня.

— А если нам попытаться скрыться от них?

— Нет времени, — решительно заявил Рено. — Видишь вон те желтые пятна высоко на склонах?

Ева кивнула.

— Это желтеют осины, — пояснил он. — Я думаю, что эти облака, на которые мы сейчас смотрим, принесут сегодня на высокогорье снег.

— А когда здесь все покроется снегом?

— Это одному богу известно. Бывают годы, когда высокогорье становится непроходимым в первую неделю сентября.