Онлайн книга «Осенний любовник»
|
И тоже шелковое, цвета морской волны, ирландские кружева обрамляли глубокий вырез. Когда-то такие роскошные кружева украшали и манжеты, но Элиссе пришлось их спороть – однажды огонь печи лизнул их, едва не спалив само платье и ее вместе с ним. Тихо напевая вальс, Элисса просеивала и отмеряла муку, двигаясь ритмично и грациозно. Юбка, щедро усеянная красными шелковыми розетками, слегка раскачивалась у бедер, а между пышными сборками проглядывала алая, в цвет розеток, нижняя юбка. Английские кузины Элиссы были бы потрясены, узнав, что она надевает всего одну нижнюю юбку, а не кринолин. Но обручи кринолина, как и тонкие ирландские кружева, мешали бы работать на ранчо. Все в ней ужасало высокомерных кузин. Мэри-Элизабет чуть не хлопнулась в обморок, когда нашла Элиссу в огороде собирающей травы, а не цветы. А уж когда узнала, что американская родственница намерена добавить их в хлеб, который собственноручно решила испечь, она просто завопила. «Крику было бы меньше, если бы они нашли меня голую с конюхом на сеновале». Услышав стук двери спальни, расположенной рядом с кухней, Элисса подняла глаза. Через минуту появилась Пенни. Платье, как и сама Пенни, было выцветшее и поношенное, зато чистое и аккуратное. Она торопливо потянулась за фартуком и, надевая его, сказала: – Извини, я проспала. – Все нормально. Ты еще слабая после болезни. Сваришь сама себе кофе? Я никак не могу угадать, сколько положить, чтобы он был черным, как смоль. Улыбаясь, Пенни потянулась и жестянке с кофейными зернами. Она насыпала горсть в мельницу и стала крутить ручкой. Уютный утренний шум заполнил кухню. Как и положено, на плите булькал горшок с фасолью – ею кормили рабочих на всех ранчо. Но на Лэддер-Эс еда отличалась от других, и потому на сковороде громко шипел бекон, вился парок от варившихся сухих фруктов, поспевали свежие бисквиты и хлеб. У Элиссы был огород, где она выращивала разные травы – предмет зависти многих соседей, – и еда, приправленная ими, имела совершенно особый вкус. Некоторые пастухи, может, и не вникали в такие тонкости и не слишком-то их ценили, но Элисса упорно продолжала делать по-своему. Мурлыкая себе под нос, она отломила веточку розмарина и кинула в тесто. Хорошо вымесила и выложила на доску, посыпанную мукой. – Какая приятная мелодия, – сказала Пенни, когда девушка умолкла. – Что это? – Да просто какой-то вальс, я его слышала в Англии. Даже названия не помню, но утром, как только проснулась, напеваю. – А тебе не хочется снова оказаться в Лондоне, на балах, на чаепитиях? – Нет, – сказала Элисса, – это не для меня. – Иногда мне кажется, что Глория очень скучала без этого. – Мама родилась там, а я – здесь. – Ты очень похожа на нее. – Да не очень, – Элисса продолжала возиться с тестом. – По крайней мере если и похожа, то только на первый взгляд. – Ну, во всяком случае, этого достаточно, чтобы привлечь внимание каждого мужчины, – усмехнулась Пенни с легкой завистью. – Нет, не каждого, – сказала Элисса, вспомнив о Хантере. – Особенно если иметь в виду стоящих. Пенни помотала головой, не соглашаясь, поджала губы и больше ничего не добавила. Она вытряхнула из цилиндра кофемолки молотый кофе в горшок, насыпала еще зерен и стала снова крутить ручку. Элисса месила тесто быстро, но плавно. Когда оно стало тугое и ровное, совершенно готовое для батонов, Пенни крутила уже третью порцию зерен, искоса поглядывая на Элиссу, точно ожидая, когда та заговорит. Наконец Пенни не вытерпела. – Мне кажется, вчера вечером кто-то приехал, – сказала она слегка напряженным голосом. – Это был не… – Нет, это Хантер. Наш новый десятник, – сообщила Элисса, продолжая заниматься хлебом. – Правда? – спросила Пенни. – Он нам поможет? – Если я его не прибью раньше времени. Пенни отвела взгляд от печи, глаза ее стали совершенно круглыми. – Как ты сказала? – Да уж очень грубый тип. – А тогда почему ты его наняла? – А как ты думаешь, почему? – сказала Элисса, сражаясь с тестом. – Он нам нужен. Если бы только Билл… Пенни поджала губы и умолкла. – Если бы да кабы да во рту росли грибы, – проворчала Элисса. Пенни посмотрела на печь и ничего не ответила. – Ужасный грубиян, – продолжала Элисса. А потом добавила: – Извини. Я не хотела тебя обижать. – Элисса отошла от печи и обняла Пенни. – Просто Билл сейчас не в силах помочь даже самому себе, – тихо добавила она. – Я знаю, тебе тяжело видеть старого друга совершенно спившимся. Пенни кивнула и шмыгнула носом. Блестящие каштановые кудряшки выбились из-под шапочки и прилипли к щекам, глаза наполнились слезами. Элисса внезапно почувствовала невероятную нежность к этой женщине, обычно стойкой, как камень. Но чем больше Билл пил, тем напряженнее становилась Пенни. А потом еще болезнь, от которой бедняжка никак не могла оправиться. И ко всему прочему – эти Калпепперы, стервятники, кружат над умирающим ранчо Лэддер-Эс. «Прочь эти мысли, – сказала себе Элисса. – Я не могу справиться с Калпепперами, но могу успокоить Пенни, которая тоже много чего натерпелась». – Ну успокойся, все уладится. Если Билли не появляется здесь, это вовсе не значит, что он мертвецки пьян. Пенни молча кивнула. Элисса заботливо промокнула глаза Пенни уголком фартука. – О дорогая, я запачкала твои щеки мукой! – засмеялась Элисса. Пенни на секунду закрыла глаза, потом судорожно вздохнула и обняла Элиссу. – Может, мука припорошит веснушки, – сказала Пенни. – Тогда я немедленно сотру все следы от муки, потому что я люблю твои веснушки. – Потому, что у тебя самой они не вылезают. Даже когда выходишь на солнце без шляпы. – Ну еще бы, – фыркнула Элисса, – от солнца я становлюсь, как жареный лобстер. – У тебя такая красивая кожа. – Пенни с завистью посмотрела на девушку. – Прямо кровь с молоком, точно как у твоей матери. И волосы цвета льна. А зелено-голубые глаза – настоящие драгоценные камни. Тоже как у нее. – Да это ты так говоришь. Я-то думаю совсем по-другому. Моя мама была необыкновенно красивая. И мне до нее далеко. – Ну мужчины так не считают. – Сказала бы ты это английским лордам. Они смотрели на меня как на какой-то прыщ. Пенни покачала головой. – Я знаю, какие женщины нравятся мужчинам. И печально добавила: |