Онлайн книга «Вспомни лето»
|
– Я привыкла к этому, – перебила Рейн. – Не извиняйся. Чандлер-Смит посмотрел сверху вниз на дочь. Она казалась старше, чем когда он следил за ней в бинокль на дистанции. Рейн должна сейчас радоваться, ликовать, торжествовать… Но она была другой. Напряженной, усталой, разочарованной. Он хотел спросить, в чем причина, а потом передумал, Рейн сама скажет ему, как давно повелось между ними, когда сочтет нужным. – Это просто адский заезд, – покачал головой Чандлер-Смит. – Знаешь, одна моя половина раздувалась от гордости, а другая скукожилась от страха. Я все очень хорошо видел. Малышка Рейн. Человек, который подготовил для меня местечко, не зря ест свой хлеб. – Корд Эллиот, – бросила она. – Кто? – Корд Эллиот постарался. – Поблагодари его за меня. – Ты сам ему скажи. Он один из ваших. Чандлер-Смит провел рукой по руке дочери. – Что стряслось, Малышка? Она смотрела на него потемневшими от боли глазами. – Я когда-нибудь просила тебя о чем-нибудь? – Нет, с тех пор как тебе исполнилось десять лет и я пропустил вечеринку по случаю твоего дня рождения, – печально сказал Чандлер-Смит. – Больше ты никогда ни о чем меня не просила. – Я прошу тебя теперь. Мне надо знать, где Корд Эллиот, или хотя бы сказать ему «до свидания». – Только бы увидеть его снова. Только бы услышать его голос. – Но каждый, у кого я спрашиваю о нем, даже люди, которые с ним работали, говорят: «Кто такой Корд? Никогда о нем не слышали». В этот миг Чандлер-Смит понял, что за перемена произошла в его дочери. Болезнь любви. Ее симптомы были в ее теле, они слышались в голосе. – Ты любишь его, Малышка? Рейн закрыла глаза. Она задавала себе этот вопрос по сто раз в день. И сто раз в день отвечала; «Да». Она хотела дать ему место возле своего огня, спасти его от леденящего холода того мира, в котором он жил. Но этот мир нужен ему больше всего. Он выбрал этот мир, а не ее. Корд ведь мог и раньше расстаться со своей работой, но не сделал этого. Она набитая дура, поддавшаяся предстартовому безумию и щедро подарившая всю себя незнакомцу. Но так уж она создана: все или ничего. Холодными пальцами Рейн достала из кармана золотую монету, которую дал ей Корд, и на вытянутой ладони заблестел металл. Ее губы скривились в ироничной улыбке: может, это стоит расценивать как еще одну золотую медаль, данную ей за успехи в любовных утехах? Может, Корд просто пытался сказать ей, что их любовные игры закончились, и подарил ей эту монету? – Найди его, – сказала Рейн, глядя на отца невидящими глазами. – И отдай это ему. Она нужна ему больше, чем мне. – Она отвернулась, пряча слезы. – Я буду ждать здесь. Чандлер-Смит сделал два телефонных звонка из своей машины. Из первого он узнал, что Роберт Джонстоун работал на Олимпийских играх под именем Корда Эллиота. Второй звонок был женщине, боссу Джонстоуна. – Где Джонстоун? – спросил он. – Согласно нашим данным, он мертв. На Чандлер-Смита навалилась безумная усталость. Он закрыл глаза, протестуя всеми фибрами души против такого известия. – Расскажите мне. – Ваша линия безопасна? – Да. – Хорошо. Барракуда бежал в пустыню. Боннер и мальчики из «Дельты» его преследовали. Джонстоун, он же Корд Эллиот в этой операции, поехал с ними. Боннер гнался за Барракудой и схлопотал пулю. Джонстоун ждал почти до темноты и пошел выручать Боннера. Барракуда убил Боннера, которого мы сейчас называем Джонстоуном, а потом Джонстоун убил Барракуду, но… – Погодите, – прервал ее Чандлер-Смит. – Кто мертв? – Барракуда убил Боннера. Джонстоун убил Барракуду. Но он сам оказался на волосок от смерти. – А сейчас Джонстоун жив? – Разве я только что не сказала этого? – Вы сказали, что он мертв! – Нет, я сказала, что по нашим отчетам Джонстоун мертв. Вы просили, чтобы я нашла изящное решение для отставки Джонстоуна с правительственной службы, в том случае когда он разделается с Барракудой. Боннер был один как перст. Мы прикрепили к мешку с его телом удостоверение личности Джонстоуна. Прощай, Роберт Джонстоун. Упокойся с миром. – Господи, – пробормотал Чандлер-Смит, тяжело вздыхая. – Вы отняли у меня десять лет жизни. Где Джонстоун? – Его перебросили по воздуху в Сан-Диего, в военно-морской госпиталь. – Как он? – Про таких говорят: родился в рубашке, сэр. Врач зажимал пальцем его бедренную артерию весь путь до госпиталя. Операция длилась три часа, но все сшили как надо. – Я должен увидеть его. Под каким именем он там? – Ни под каким. Его принесли без сознания, без удостоверения личности. Его называют пациент Икс. В госпитале пахло дезинфекцией, плохим кофе и страхом – характерный букет запахов для любого лечебного учреждения. В сопровождении торопливого доктора Чандлер-Смит шагал в конец коридора, где лежал пациент Икс. – Нам приходится колоть ему наркотик, чтобы успокоить его, – раздраженно сказала доктор. Вынужденная разрешить посетителю свидание с пациентом, она была рассержена до крайности. Но, будучи не просто доктором, а военно-морским офицером, женщина прекрасно понимала, что этот посетитель – большая шишка. – Не задавайте ему никаких вопросов. В вашем распоряжении девяносто секунд, сэр. И ни секундой больше. Скажите спасибо за эти полторы минуты. Жизнь едва теплилась в пациенте Икс. Трубки росли из его тела, как грибы. Под загаром его кожа была отвратительно бледной. Очень медленно его взгляд сфокусировался. – Блю? – прохрипел он. – Да. Что ты с собой сделал?! – Рейн… – выдохнул он и обессиленно умолк. Чандлер-Смит взял горячую руку Джонстоуна и вложил в нее золотую монету. – Вот. Рейн сказала, что она тебе нужна больше, чем ей. Эта монета была очень хорошо знакома Джонстоуну. Госпожа Удача. Госпожа Смерть. Он сжал ее в пальцах так крепко, что никакие наркотики не смогли бы расцепить их. Джонстоун хотел спросить, почему Рейн сама не пришла. Она так сильно ему нужна, как жизнь. Больше, чем жизнь. – Она.., здесь? – Нет. Разочарование отозвалось в нем сильной болью и увело обратно в наркотическое забытье. Он не слышал, как ушел Блю. * * * Рейн ждала, не замечая неслышного бега времени. Темнота ночи наконец сменилась еще одним потрясающим рассветом в южной Калифорнии. Стук в дверь заставил ее сердце подпрыгнуть. Услышав голос отца, она открыла. Вновь в комнату вошли те же самые двое телохранителей и встали в стороне, пока Чандлер-Смит не перешагнул через порог. Отец жестом отпустил людей и оказался наедине с дочерью. От нетерпения у нее закружилась голова. |