Книга Девятая жизнь Луи Дракса, страница 40 – Лиз Дженсен

– Прошу вас, присаживайтесь, – сказал он и поставил мою бутылку на столик.

Коротко я рассказал о том, как чувствует себя Луи и что прогноз плох. В общем, он вряд ли выберется из комы.

– Бедный, бедный, – пробормотал Перес и отвел взгляд.

– Я слышал, вы больше не практикуете.

– Да, – мрачно подтвердил Перес. – Не практикую.

– Это из-за Луи? – Он был такой сломленный – а может, такой пьяный, – что я решил говорить без обиняков. Этот человек – развалина.

– Нет. Из-за его матери. Когда случилось несчастье, она пришла ко мне. – Перес говорил, глядя мне в глаза, – мне стало не по себе. Он отпил вина и закашлялся, на шее заходил кадык. – Она сказала, не дай бог из-за меня еще кто-нибудь пострадает.

На подоконнике я заметил бинокль. На книжных полках – альбомы по примитивному искусству, книги о художниках, какая-то классика, много Флобера. Целая полка отведена под психологию. Но квартира была аскетична: стены голые, никаких украшательств, кроме горки морских ракушек.

– Слушайте, я уже рассказал детективу Шарвийфор все, что мог, – произнес Перес. – Ответил на все ее вопросы.

Перес быстро хмелел, но, как и детектив, смотрел с пытливым профессиональным интересом. Я улыбнулся, отпил еще вина. «Перно» ударяло в голову, и это было нехорошо, потому что нам предстоял серьезный разговор. Я почти не ел. Пить надо с умом.

– А на мои ответите? – спросил я.

– Я рад помочь Луи, – ответил Перес. – Если это возможно… – Он как-то сразу сник, но взгляда не отвел. Я видел, что он порывается что-то сказать. – Натали утверждала, что я должен был это предвидеть.

– И вы тоже так думаете?

– В определенном смысле да. Я согласен с тем, что недопонял ситуацию. Не уловил определенных знаков. В чем и признался детективу.

– Вы имеете в виду Пьера Дракса?

– Я имею в виду все в совокупности, – ответил он. – Вы и не представляете. Но хочу сказать в свое оправдание…

– Я вас ни в чем не обвиняю, – поспешно вставил я. – Я не за этим сюда пришел. Не думаю, будто кто-то вообще мог это предотвратить. Но вы рассказывайте.

– Дело в том, что я работал вслепую. Натали Дракс должно была меня предупредить о некоторых вещах. До того, как она привела Луи на сеансы, я о многом ее расспросил, но она умолчала о самом важном. Если бы я знал то, что знаю теперь, я по-другому бы слушал Луи. Время от времени он повторял, что Пьер ему не родной отец. Я считал это выдумкой. А на самом деле так и оказалось. Луи не знал, что это факт, – просто слышал обрывки разговоров, ловил вибрации. У мальчика была потрясающая интуиция. И еще у него часто выплывала тема изнасилования.

Марсель замолчал и внимательно посмотрел на меня, пытаясь понять, в курсе я или нет. Я медленно кивнул.

– В общем, Луи был гораздо догадливее, чем все мы думали, – заключил Перес. – Он был талантливым ребенком. Если б я знал, что он может такое угадать… Если бы я знал, многое встало бы на свои места. Но только теперь все прояснилось.

– Вам нравился Луи? – тихо спросил я. – Мне ведь не пришлось с ним пообщаться. Каким он был?

– Удивительный, необычайно восприимчивый ребенок. Он закручивал такие истории! Я никогда не мог разобрать, где в них настоящее, где преувеличение, а где он просто-напросто сочиняет. Подтрунивает надо мной, не подпускает к тому, что его на самом деле тревожило.

– Но вам он нравился?

– Мне платили не за то, чтобы он мне нравился. Луи меня завораживал и одновременно приводил в бешенство. Порой он бывал агрессивен, что-нибудь колотил в моем доме. После того как наши сеансы прекратились, он прислал мне письмо.

– Письмо?

Внутри у меня что-то екнуло.

– Он любил писать письма. – Перес тяжело поднялся и подошел к столу в углу. Открыл ящик и вытащил сложенный лист бумаги. – Но мне он написал всего одно. Это копия, оригинал забрала полиция.

Я взглянул на письмо. Классический детский почерк – ровный и аккуратный, достойный всяческой похвалы.

– Кроме письма в конверт были вложены хомячьи какашки, – грустно улыбнулся он. – Что вполне в духе Луи. Письмо я отдал детективу Шарвийфор.

Ты жирный врун, Жирный Перес. Ты сказал, что не хочешь меня больше видеть. Ты сказал, что я невозможный. Она мне сама сказала. И еще ты обещал, что это останется между нами, а сам все наврал. Ты отстойный. Я желаю тебе, чтобы ты умер поскорее или заболел мерзкой болезнью.

Луи Дракс

Вот это гнев. Я был поражен. Ну и ребенок. Что с ним сделали, как довели до такого состояния? И кто?

Перес вытер слезы рукавом. Заметив мой взгляд, пожал плечами и отвернулся.

– Я тоже получил письмо от Луи, – медленно произнес я. Во рту пересохло. – Поэтому я и пришел к вам. Не только для того, чтобы задавать вам вопросы. Мне нужна ваша помощь.

Он резко обернулся, в глазах боль.

– Какое еще письмо? Он же в коме.

Я вытащил ксерокс письма и рецепт, протянул их Пересу. Подождал, пока тот их изучит.

– Ну? – Он посмотрел на меня. – Я ничего не понимаю. Лучше объясните.

– Ребенком и подростком я ходил во сне. Потом не делал этого много лет. Но недавно, когда появился Луи, я снова начал. Только я особо никуда не ходил. Я писал письма. Я написал это письмо, еще одно – для Натали, и еще выписал ей этот рецепт. Написал их во сне – у меня есть видеозапись.

Перес медленно кивнул, не отрывая от меня взгляда. Я видел, как в голове его роятся вопросы, видел, как нарастает волнение.

– Инсулин. Хлороформ. Мышьяк. Газ зарин. Семена люпинов, – бормотал Перес. А потом хлопнул по столу так, что зазвенели бокалы. – Это Луи. Абсолютно точно. Он всякие факты собирал. Про медицинские аномалии, про яды. Все совпадает. Это Луи. Поразительно. И письмо тоже. Это Луи.

У меня отлегло от сердца.

– А я уж начал подумывать, что схожу с ума, – признался я.

– Неудивительно, – кивнул Перес. – И вы не поделились с полицией, потому что они все равно бы не поверили, что это Луи.

Он сказал это сухо, не упрекая.

– Да.

– Вас можно понять, – сказал Перес. – Но стоит очень серьезно все обдумать.

Потом мы долго говорили. Он загорелся и своим волнением заразил меня. Я был напуган, сбит с толку и растерян – пожалуй, не в силах оценить происходящее, помимо вреда моей репутации. Но теперь я смотрел под другим углом. Мы получили шанс. Надежду для Луи – и, возможно, искупление для человека, вбившего себе в голову, будто именно он отправил Луи на тот свет. Марсель Перес был навеселе, однако соображал лучше и быстрее, чем я предполагал.

– Вы – его проводник, – сказал он. – Через вас он общается с внешним миром. Он что-то в вас углядел. Хочет вам что-то сообщить. Думаю, что последует продолжение. И это письмо, – твердо прибавил он, – очень типично для Луи. Эмоционально травмированный ребенок с Эдиповым комплексом. И, кстати, левша.