Книга Дело о сумочке авантюристки, страница 11 – Эрл Стенли Гарднер

Как только Стаунтон зажег свет в кабинете, Мейсон подошел к аквариуму и начал разглядывать рыбок.

– Вы знаете, – сказал он Стаунтону, – что некоторые народности называют вуалехвостых телескопов «рыбами смерти»?

Тот ничего не ответил.

Мейсон снова стал с любопытством рассматривать черных рыбок с большими вуалеобразными плавниками и хвостами, выпуклыми глазами, такими же черными, как и все тело.

– Что ж, – вздохнул он, – теперь я знаю, как они выглядят. В них действительно есть что-то зловещее.

– Может быть, вы присядете? – несколько неуверенно предложил Стаунтон.

Мейсон подождал, пока не сядет Салли Медисон, а потом сам удобно устроился в кресле. Улыбнувшись Стаунтону, он сказал:

– Вы сможете избежать многих неприятностей, если сразу же расскажете нам все, что знаете.

– Что именно вас интересует?

Мейсон сразу повернулся в сторону телефона.

– Не люблю повторяться. Я сказал: все! И я не собираюсь вытягивать из вас слово за словом. Предпочту позвонить в полицию.

– Я не боюсь полиции. И не надо меня запугивать, мистер Мейсон.

– Начинайте!

– Мне нечего скрывать. Я не совершил никакого преступления. И я принял вас в этот необычно поздний час только потому, что знаю, кто вы, и питаю уважение к вашей профессии. И тем не менее я не позволю себя оскорблять.

– Откуда у вас эти рыбки? – спросил Мейсон.

– На этот вопрос я не могу ответить.

Мейсон вынул изо рта сигарету, не спеша направился к телефону и снял трубку.

– Соедините меня с главным полицейским управлением, – бросил он телефонистке.

– Минутку, минутку, мистер Мейсон! – быстро проговорил Стаунтон. – Вы уж слишком рьяно беретесь за дело. Если вы оговорите меня в полиции, то сами об этом пожалеете.

Не поворачиваясь и не отнимая трубки от уха, Мейсон повторил свой вопрос:

– Откуда у вас эти рыбки, Стаунтон?

– Если уж вам так хочется знать, – с раздражением ответил тот, – это рыбки Харрингтона Фолкнера.

– Я так и думал, – ответил Мейсон и повесил трубку.

– Да, да, – вызывающе продолжал Стаунтон. – Эти рыбки принадлежат Харрингтону Фолкнеру. Он дал мне их на хранение. Я составлял много страховок для фирмы «Фолкнер и Карсон инкорпорейтед риелторс», и я был рад оказать мистеру Фолкнеру услугу. Полагаю, ничего незаконного в этом нет, и, обвиняя меня в воровстве, вы рискуете навлечь на себя неприятности.

Мейсон повернулся в кресле, закинул ногу на ногу и, с улыбкой посмотрев на раздраженного Стаунтона, спросил:

– Как их привезли к вам? В том аквариуме, в котором они сейчас находятся?

– Нет. Если мисс Медисон действительно работает в зоомагазине, она должна знать, что это аквариум из магазина, в котором можно лечить рыбок с помощью панелей.

– Так в чем же они были доставлены к вам? – настаивал Мейсон.

Стаунтон мгновение колебался, а потом спросил:

– Не понимаю, какое это может иметь значение?

– Очень большое.

– Не думаю.

– Тогда извольте выслушать меня, мистер Стаунтон, – заявил адвокат. – Если Харрингтон Фолкнер действительно поручил вам заботу об этих рыбках, то он совершил обман, заявив полиции, что рыбки украдены. Полиции такие фокусы обычно не нравятся. Поэтому, если вы замешаны в этом деле, советую вам для вашего же блага сразу поставить все точки над «i».

– Ни в каком обмане я не участвую! Я знаю лишь, что он попросил меня позаботиться об этих рыбках.

– И сам привез их к вам?

– Да. Под вечер в среду.

– А поточнее?

– Точно не помню, в котором часу, но довольно рано.

– До ужина?

– Кажется, да.

– А в чем он их привез?

– Я уже сказал вам, это не имеет значения.

Мейсон снова встал, подошел к телефону и, подняв трубку, опять начал свой диалог с телефонисткой. Судя по выражению его лица, он был настроен весьма агрессивно.

– В ведре, – поспешно сказал Стаунтон.

Адвокат медленно, словно раздумывая, повесил трубку.

– В каком ведре?

– В обычном эмалированном ведре.

– И что он вам сказал?

– Попросил меня позвонить в зоомагазин Раулинсона, сказать ему, что у меня есть очень ценные рыбки, заболевшие какой-то жаберной болезнью, и будто я слышал, что в магазине Раулинсона имеется средство, которое может их вылечить. За лечение этих рыбок я должен был предложить сто долларов. Так что в этом деле я совершенно чист.

– Вы не так уж чисты, как хотите показать. Вы, кажется, уже забыли, что рассказали человеку из зоомагазина?

– На что вы намекаете?

– Вы сказали ему, что ваша жена серьезно больна и ее нельзя тревожить.

– Я не хотел, чтобы моя жена знала об этом.

– Почему?

– Потому что дело есть дело, а я не люблю посвящать ее в свои дела.

– И только поэтому вы солгали человеку из зоомагазина?

– Мне не нравится это слово, мистер Мейсон.

– Можете пользоваться словами, которые вам нравятся, – ответил Мейсон. – Но не забывайте, что вы дали человеку из зоомагазина неверную информацию. И вы сделали это только потому, что не хотели впустить его в дом и показать этих рыбок.

– Опять вы несправедливы ко мне, мистер Мейсон.

Тот улыбнулся:

– Поразмыслите об этом сами, Стаунтон. Подумайте о том, что вы будете чувствовать на суде на свидетельском месте, когда я буду задавать вам вопросы. Как вам кажется, сможете выйти сухим из воды?

Он подошел к окну, откинул тяжелые шторы, прикрывавшие аквариум, и некоторое время стоял не шевелясь, держа руки в карманах.

Стаунтон прочистил горло, словно собирался что-то сказать, но лишь опустился в кресло. Оно заскрипело под его тяжестью.

Мейсон еще тридцать секунд стоял молча, глядя в окно и на рыбок, ожидая, пока его молчание не утомит Стаунтона.

Наконец адвокат обернулся.

– Думаю, – сказал он удивленной девушке, – теперь можно и уходить.

Стаунтон в растерянности проводил их до двери. Раза два он порывался что-то сказать, но замолкал.

Мейсон делал вид, будто вообще ничего не слышал. У двери Стаунтон остановился.

– Всего хорошего, – сказал он каким-то странным, квакающим голосом.