Онлайн книга «Лучшее, что может случиться с круассаном»
|
Зрелищу была присуща подлинная живописность, как одной из работ эпохи Возрождения, где все словно застыли вокруг центра композиции. Самое большее – кто-нибудь осмеливался шевельнуть рукой, чтобы поднести сигарету ко рту или зыркнуть глазами в сторону одного из священнодействующих. Хуже всего было повисшее в воздухе невыносимое напряжение, как будто все только и ждали развязки, чтобы разразиться аплодисментами. От этого мне было особенно не по себе, и я решил утешиться своей «Гаваной», но звяканье льдинок на мгновение отвлекло девочку с голубыми глазами, и чуть было не произошла катастрофа, роковой сдвиг равновесия величественной постройки. На меня обратилось несколько укоризненных взглядов, я почувствовал себя нелепым – да, я, в своей вульгарной рубашке, со своей бестактностью неофита, – и в поисках участия посмотрел на Беатрис. К счастью, я его нашел: она обращала на меня так же мало внимания, как и на происходящее вокруг. Я напустил на себя понимающий вид, и мы пошли дальше по другой стороне квадрата. – Слушай, от этого оранжевого цвета у меня разболелась голова. – Мы уже уходим. Кажется, мое беспокойство забавляло ее. Мы ускорили шаг, но она все же на мгновение задержалась перед тремя смежными крохотными комнатушками, разделенными стеклянными перегородками и почти полностью занятыми одной огромной кроватью. Две из них пустовали, но в третьей молодая пара, полностью обнаженная, – похоже, они были единственными полностью обнаженными, остальные всегда были полураздеты, – совокуплялась с гимнастической сноровкой, характерной для порнофильмов, под равномерно ухающую звукозапись. – Вот что я называю Витриной, – сказала Беатрис, указывая на это подобие аквариума. – Они похожи на профессионалов. – Вполне возможно. Как-то я видела в одной из этих комнатушек Рокко Сифреди. Он приехал в Барселону на фестиваль эротического кино. – Да уж. Слушай, и ты знаешь всю эту преисподнюю? – Как сказать. Есть вещи, от которых даже меня воротит. Они ранят мои чувства. К примеру, я не выношу зловония, и мне не нравится вид крови. Хочешь, спустимся ниже? Следующий этаж еще куда ни шло. – Я бы предпочел немного подышать свежим воздухом. – Отлично. Тогда пошли наверх. Мы уже далеко отошли от центральной галереи, возвращаясь в зону лифтов, но по пути еще раз задержались в одной из уборных, чтобы нюхнуть еще по «дорожке». Само собой, первая банкнота уже не годилась, и Беатрис попросила у меня новую. – А что на верхних этажах? – Рай. – Да, но что там? – Если ад – это земля, материя, плоть, то нетрудно догадаться, что рай – это воздух, мысль, дух. Внизу тебя ждут плотские утехи, вверху – душевный покой. До второго этажа еще существует физический контакт, но начиная с третьего никаких прикосновений, все в основном разговаривают. – А на седьмом – групповая терапия и исповедальня? – Ну, не совсем. – И на какой же этаж мы идем? – На верхний. – Bay. – Успокойся, противоположности соприкасаются. Самое возвышенное и самое низменное замыкаются на городе. Реальность – это одновременно и рай, и ад. Чистой воды аллегория, как видишь. И правда, последний этаж занимало нечто вроде буфета, окруженного солярием, откуда снова стал виден город. Было еще темно, часов пять-шесть утра. Воздух показался мне прозрачным и чистым, я глубоко вдохнул его – Беатрис тоже, – и мы сели за столик на пустой террасе, ожидая, пока подойдет официант. Беатрис снова выбрала кампари, я же отважился на бутылку замороженной водки и попросил принести мне высокий стакан со льдом. Я залпом осушил полстакана, до ледышек, дрожь пробежала по всему моему телу, я продолжал пить мелкими глоточками. Беатрис тем временем ударилась в теорию. Босх. Гойя, Голем, Ги де Мопассан, ведьмы Барохи, Нищие, Песни Мальдорора… череда подтасованных ссылок, чей общий знаменатель она пыталась обосновать на зыбкой почве идей, неизбежно уводивших ее совсем в другой мир: Фауста, Фредди Крюгера, Дориана Грея и – все по новой. – Скажи, ты шлюха? – спросил я, когда она начала слишком давить на меня своей культурностью. – Извини? – Ну, шлюха… проститутка… – Почему ты об этом спрашиваешь? Внезапно меня осенила бредовая мысль. – Да так, из любопытства. Я решил, что это бордель. – Ну, не совсем. Я не понял, относится ли это к борделю или к тому, что Беатрис – шлюха, но мне было все равно. – Послушай, давай начистоту… Я частный детектив. Разыскиваю одного человека по поручению его семьи, и ты могла бы предоставить мне кое-какую информацию. Разумеется, за скромное вознаграждение. – Так я и знала. – Что? – Что ты сыщик. Сразу подумала, как только тебя увидела. Легкая ирония или мне почудилось? – А мне казалось, что это незаметно. – Есть в тебе что-то такое. И потом, я хороший психолог. – Превосходный, я уж вижу… Помнится, ты сказала, что знаешь завсегдатаев… – Почти всех, кто появляется в баре. Но мне не нужны никакие истории. – Я не собираюсь впутывать тебя ни в какую историю. Тебе что-нибудь говорит имя Себастьян Миральес? На лице Беатрис не дрогнул ни единый мускул. – С Себастьяном что-то случилось? – Так ты его знаешь? – Да. С ним случилось что-нибудь? – Мы не знаем. Он исчез несколько дней назад, и его семья поручила мне кое-что выяснить. – Тебя наняла Глория? Черт: если семья вместе предается разврату, она остается семьей. – Ты и Глорию знаешь? – Да. – А Лали? Эулалию Роблес? – И ее тоже. Почему она как-то странно произнесла это «тоже»? – Давно ты их здесь видела? – Они не появлялись уже недели две. – Они приходят вместе? – Иногда… – Я подумал, что его исчезновение каким-то образом связано с тем, что они часто посещают это место. Как тебе кажется? Она смотрела на меня с покерным лицом. – Слушай, по-моему, я и так уже достаточно рассказала. – Ничего, что я уже не знал бы до сих пор. – Но в таких местах, как это, приватность – основной принцип. – Я никого не посвящаю в детали расследования: просто ищу этого типа; если найду – хорошо, если нет, то представлю полный отчет и получу свое вплоть до последнего, только и всего. – Так кто, говоришь, тебя нанял? Почему мне показалось, что она издевается надо мной и абсолютно не верит в то, что я детектив? |