Онлайн книга «Лучшее, что может случиться с круассаном»
|
– Привет, мама. Со служебного входа. Из комнаты даже не услышишь… – Боже милосердный, ты похож на водителя грузовика. Дай-ка на тебя взглянуть. Обхватив мое лицо руками, она расцеловала меня в обе щеки, не прерывая осмотра. – Толстый-претолстый стач. А что это на тебе за рубашка? Другой не нашлось? – Забыл постирать… – Тогда позвони в химчистку, они почти все сейчас оказывают услуги на дому… Пошли, пошли. Эусебия, скажи Лоли, что она может подавать аперитив на террасу. И белое вино достань в последний момент, иначе оно согреется и потеряет весь букет. Тона гостиной изменились: на Рождество преобладал оранжевый, теперь же – бледно-желтый, включая обивку кресел и ковер под пианино. Точнее, роялем. – Ну давай, рассказывай, – сказала маменька, чтобы нарушить молчание. До террасы путь неблизкий, и можно переворошить кучу воспоминаний. – У меня все в порядке, как всегда. А у вас? – Ужас, мой милый, просто ужас! После того, что случилось с отцом, мы все просто обезумели. Ты не представляешь, в каком он сейчас настроении, не пред-став-ля-ешь. Перед тем как открыть застекленную дверь террасы, она на мгновение остановилась и, повернувшись ко мне, привычным тоном задала неприятный вопрос: – Ну что, нашел невесту, которую не стыдно на людях показать? – Как только найду – тут же оповещу… – Ты должен выбрать себе невесту безупречную по всем статьям, сынок, женщина помогает мужчине обрести стержень. Недавно мы познакомились с дочерью Хесуса Бласко: просто красавица. Слышишь – кра-са-ви-ца. Ей двадцать семь. Как только я ее увидела, то сразу подумала: вот прекрасная пара для Пабло Хосе. Она немного хиппи, так что общий язык вы найдете. – Ну какой же я хиппи, мама? – Нет, правильнее сказать – богемная… По-моему, она бросила консерваторию, чтобы заняться джазом. У нее… у нее такие же художественные порывы, как и у тебя. – Насчет художественных порывов тоже что-то не припоминаю. – Пабло Хосе, сынок, до чего ж ты упрямый: когда ты отказываешься что-то понимать, то просто вылитый папочка! А вот и он – фирменное блюдо, гвоздь программы, мой папенька: полулежа в гамаке под навесом, он читал газету, водрузив на нос очки от близорукости и подкрепляя чтение безалкогольным абсентом. – Вот так сюрприз! А я-то думал, ты придешь до часу. Пожав плечами, я наклонился, чтобы по обыкновению два раза поцеловать его. – Ты же знаешь, что мое расписание никогда точно не совпадает с расписанием Полуострова. – Какого полуострова? Папенька никогда не понимал шуток. Это единственный человек на свете, с которым – хочешь не хочешь – постоянно приходится разговаривать всерьез. – Прости – шутка, просто пришло по дороге в голову. Пока я устраивался рядом с ним, он не переставал притворяться, что просматривает газету (папенька никогда не читает газеты, он их просматривает). – Не пойму: вечно тебе что-то приходит в голову. Все шуточки да шуточки. Не вижу в этом ничего забавного. Когда я иду по улице – я иду по улице, а не забавляюсь. – Дело в том, что я немного с приветом, ты же знаешь. – С приветом? Людям с приветом не до забав, тут гляди в оба… Опять начинается. С папенькой вечно приходится докапываться до слова, которое покажется ему единственно подходящим. – Ну, скажем, немного рассеянный. – Быть рассеянным тоже не годится, сынок, надо все делать сосредоточенно. Маменька, учуяв неизбежно грядущую Оду Хорошим Привычкам, поспешила улизнуть под предлогом помощи Бебе и служанке. В этот момент я понял, что сейчас меня начнут долбать: папенька отложил газету, приподнялся в гамаке и закурил одну из тех сигарок, которые помогают ему подобрать вступительные слова. – Если бы в твои годы я был рассеянным, то никогда не стал бы тем, кто я есть. – И не лежал бы в гамаке с переломанной ногой? – Не прикидывайся дурачком, я говорю серьезно. – Я тоже говорю серьезно, но уж больно двусмысленно ты выражаешься. – Все совершенно ясно: тебе скоро сорок, а ты живешь как семнадцатилетний мальчишка. – Мне скоро тридцать пять. – Сначала тридцать пять, потом сорок – какая разница? Пора бы тебе переменить образ жизни. Я в твои годы уже имел два диплома, прошел испытания на должность в нотариальной конторе, основал свое дело и имел двух сыновей. И жена у меня была, как положено свыше, и приличный дом. Мне пришли в голову по крайней мере три возможных ответа, ну, скажем: «Да, но тебе так и не удалось воспитать младшего сына, которому скоро тридцать пять и который живет как семнадцатилетний мальчишка». Однако вместо этого я против воли выговорил: «Прекрасно, папа. Ты у нас великий человек», – что он воспринял буквально, как и полагается такому тупоголовому типу. – Великий или нет, это уж я не знаю, но человек, и все у меня как полагается, и это я сам себя на ноги поставил. – Ах, вот как. Что же тогда мне делать: быть как ты и самому себя поставить на ноги, или не быть как ты и изо всех сил стараться походить на тебя? – Что тебе делать? А вот что: вести жизнь, которая по крайней мере заслуживает этого названия. Послушай, ты похож… даже не знаю, на кого: растолстел, строишь из себя простофилю, чем занимаешься – непонятно, ни работы у тебя, ни дома, ни своей семьи. Может, объяснишь, как бы ты жил, черт побери, если бы не твой брат? – Мой брат? – Да, твой брат. Удар ниже пояса. – Видишь ли, папа, я зашел навестить тебя, потому что мне сказали, что с тобой произошел несчастный случай. Из этого следует, что я готов с тобой по-приятельски поболтать, но абсолютно не следует, что я готов обсуждать с тобой свои привычки. Верно, я живу на доходы от основанного тобой дела и использую свою долю отцовского наследия, как считаю нужным, точно так же как Себастьян, только он на свой лад, а я – на свой. Но если ты раскаиваешься, что вьзделил мне кусок пирога, то я верну тебе все подчистую. Я даже готов платить тебе за квартиру, в которой живу. А если не смогу то перееду в другую, подешевле. – Я ничего не прошу мне возвращать, речь совсем не об этом. Вообще-то он человек мягкий. Мягкий и сентиментальный. Было время, когда он выводил меня из себя, но теперь я научился его усмирять. Почувствовав, что напряженность спала, я постарался воспользоваться последовавшей паузой, чтобы сменить тему. – Как это случилось? – Что? – Несчастный случай. – Это не несчастный случай. |