Книга Проблема с Джейн, страница 51 – Катрин Кюссе

— Да.

— Хочешь посидеть где-нибудь в кафе?

— Нет.

Ответ прозвучал резко и сухо. Было ясно, что Франческо, как всегда, разрывается между своей работой и Терезой, которая ждет его в Нью-Йорке.

— А как на следующей неделе? В любой день до пятницы. В пятницу я уезжаю в Айову и хотела бы с тобой попрощаться.

— Я не хочу тебя видеть.

Сердце Джейн учащенно забилось.

— Из-за того, что произошло в четверг?

— Я никогда не прощу тебе, что ты заговорила о Кэтрин в присутствии Терезы. Ты поступила отвратительно.

— О Кэтрин? Но я не говорила о ней!

— А как же! Ты упомянула свою драгоценную ассистентку и даже спросила, не помню ли я, как ты познакомила нас в кафе. Лучше бы я тебя никогда не встречал!

Джейн совсем об этом забыла. Она произнесла имя Кэтрин случайно, когда они говорили о денежных средствах, выделенных Девэйнским университетом на проведение научных исследований. Покраснев, она попыталась как-то скрыть свое замешательство и задать вроде невинный вопрос, так как в тот момент ей казалось, что она идет по проволоке над пропастью.

— Но я же не нарочно, Франческо! Это выглядело точно так же, как и те истории, что я рассказывала за ужином. Вы сидели такие натянутые, что мне было страшно за вас обоих, я чувствовала себя не в своей тарелке!

Он ухмыльнулся.

— И поэтому сделала все возможное, чтобы еще больше ухудшить положение.

— Да нет, это вышло случайно! Ты прекрасно знаешь, что получается, когда изо всех сил стараешься обойти молчанием какую-нибудь тему: в конце концов, так или иначе, ее все равно неосознанно затронешь.

— Вот именно. Твоя проблема в твоем подсознании, именно там причина твоей злости. И ты ничего не можешь с этим поделать. Есть и еще одна черта в твоем характере, которая давно меня поразила: ты настолько завистлива, что тебе доставляет радость, когда твои друзья оказываются в дерьме.

Вот и все. Приговор вынесен и обжалованию не подлежит. За один вечер она показала, чего стоит.

В трубке раздался щелчок. Эрик снова заговорил:

— Все в порядке. Извини. Звонил один мой коллега насчет выпускного экзамена. Он, кстати, рассказал, что вчера наш ректор весь день проходил с бумажной рыбой на спине, где было написано: «Поцелуй меня». Ох уж эти студенты! Не хотелось бы оказаться на его месте. О чем это мы говорили? Ах да, о твоем приезде. В пятницу, в пять минут девятого, верно? У меня в четыре часа визит к зубному, но я его отменю. Надеюсь, он сможет перенести его на ближайший день, а то кариес совсем замучил.

— Не отменяй.

— Почему?

В голосе Эрика послышались нотки неудовольствия.

— Я забыла позвонить сегодня в агентство. Завтра забронирую место на субботу, если тебе это больше подходит.

— Ты хочешь сказать, что еще не купила билет? — медленно произнес Эрик.

— Я забыла. И все из-за этого письма.

— Ты забыла. Понимаю. — Наступило молчание. — Видишь ли, — снова произнес Эрик ледяным тоном, — ты заигралась, и это уже не смешно. Или ты покупаешь завтра билет, или…

— Я же говорю тебе, что забыла.

— По-моему, ты уж слишком рассеянна. Сегодня — второе апреля, Джейн. А началось все в декабре. Мое терпение, в конце концов, лопнет.

— Не разговаривай со мной таким тоном! Вот из-за этого все и происходит. Возможно, по этой причине я и забыла позвонить в агентство.

— Не понимаю.

— Я знала заранее, как ты отреагируешь. И меня это убивает. Если бы ты мог быть повежливее.

— По-твоему, я веду себя грубо?

Он ухмыльнулся.

— Когда ты так говоришь, то становишься грубым. Это меня пугает.

— Это тебя пугает.

— Да. Потому что я знаю, что ты никогда не уступишь.

— Я никогда не уступлю.

— Прекрати повторять за мной.

Ей хотелось плакать. Но она не могла отступить, особенно сейчас, когда они затронули самую суть проблемы. Необходимо было решить ее сию же минуту, а не откладывать на потом, когда она приедет в Айову. Пусть Эрик ценит больше ее присутствие, а не слова.

— Когда ты со мной так разговариваешь, мне кажется… мне кажется, будто ты видишь, как я падаю в пропасть, но отказываешься протянуть мне руку только потому, чтобы доказать: я сама виновата в том, что разгуливала по краю, хотя ты предупреждал, что там скользко.

Эрик снова ухмыльнулся.

— Восхитительно! В следующий раз я постараюсь вспомнить об этом, когда ты будешь падать в пропасть.

— Прекрати. Я серьезно с тобой разговариваю. Ты не можешь быть повежливее?

— А я вежлив. Я очень вежлив. Я крайне вежлив. Я чересчур вежлив. Мне следовало бы гораздо раньше быть менее вежливым!

— Я не приеду до тех пор, пока ты будешь так со мной разговаривать. Я не приеду, если ты не сможешь уступить, Эрик.

— Бред сумасшедшего! Уступить, вежливый… Ты что? Посещаешь секту, куда тебя затащила эта Лина? Моя маленькая, дорогая, умоляю тебя, приезжай как можно скорее. Подходит? Это достаточно вежливо?

Джейн проглотила слюну. Что-то больно сжало ей грудь.

— Мне грустно.

— У тебя завтра есть время до обеда, чтобы купить билет.

— Это шантаж.

— Если кто из нас шантажирует, то это не я. «Уступи или я не приеду» — я не понимаю такого предательства. По крайней мере, я не скрываю своих намерений.

— Это же не состязание в остроумии, Эрик. Речь идет о нас двоих. Если бы ты только смог уступить…

— Ааа! — протяжный стон заставил ее вздрогнуть. — Не произноси больше этого слова! Ты меня доконаешь.

— Не кричи. Будь повежливей, умоляю…

На другом конце провода раздался страшный грохот. Похоже, что Эрик запустил радиотелефоном в стенку. Затем в ее трубке послышался непрерывный гудок.

Джейн тотчас же набрала его номер. Он ответил после первого гудка.

— Как ты посмел бросить трубку? Это тебе, а не мне, следует сходить к психиатру! Кстати, врач, у которого я была, сказал, что это не только моя проблема, но и проблема супружеской пары, вопрос взаимопонимания. И проблемы у нас возникают из-за того, что ты абсолютно не умеешь общаться. Как и твоя мать! Теперь ясно, почему от тебя ушла Соня! И почему скрылся твой отец!

Эрик холодно засмеялся.

— Конечно.

— Вот уже несколько месяцев я пыталась поговорить с тобой. Но ты не хочешь меня слушать. Тебе неинтересно. Ты даже не приехал, когда я болела воспалением легких.

— У меня были занятия — я не мог уехать. Но звонил тебе ежедневно.