Онлайн книга «Жена-22»
|
4. Высадить во дворе лимонную вербену, чтобы начать пить травяной чай и чувствовать себя очищенной и элегантной (при условии, что: 1. лимонная вербена еще жива после того, как я купила ее месяц назад и с тех пор не поливала и не пересаживала; 2. я буду в состоянии наклониться к грядке без того, чтобы меня стошнило). 5. Постирать. 6. Приготовить соус болоньезе, томить его на плите целый день, чтобы семья пришла и ощутила неподражаемый запах домашней еды. 7. Попеть, а если не смогу петь из-за тошноты, то посмотреть “Звуки музыки” и вообразить себя Лисель. 8. Вспомнить, как ощущаешь себя накануне семнадцатилетия. Очень хороший список – плохо только, что ни одного пункта я не выполняю. Вместо этого я составляю другой список – вещей, которые я ни в коем случае не должна делать и тут же начинаю делать их все по очереди. 1. Загрузить стиральную машину, но забыть ее включить. 2. Съесть восемь орехово-шоколадных мини-печений “Риз”, уговаривая себя, что они в два раза меньше обычных. 3. Съесть еще восемь. 4. Положить лавровый лист (потому что лимонная веребена явно скончалась) в кипяток и заставить себя выпить целую кружку. 5. Почувствовать себя очень хорошо, потому что эти листья сорваны мной во время прогулки в Тилден-парке и затем высушены на солнце (ну хорошо, в сушилке), но я бы обязательно высушила их на солнце, если бы не забыла в кармане куртки, а потом не постирала бы вместе с ней. 6. Почувствовать себя очень хорошо, потому что теперь я настоящий собиратель-натуралист. 7. Обдумать новую карьеру собирателя и поставщика лаврового листа в лучшие рестораны Залива Сан-Франциско. Пофантазировать, как моя фотография с банданой на голове и плетеной корзиной со свежими лавровыми листьями в руках появится в ежегодном кулинарном номере “Нью-Йоркера”. 8. Прогуглить “калифорнийский лавровый лист” и обнаружить, что в кулинарии используется исключительно средиземноморский лавровый лист, и хотя листья калифорнийского лавра не ядовиты, использовать их в пище не рекомендуется. 9. Выйти в Сеть и перечитывать свою переписку с Исследователем-101, пока не вычитаю все, что можно прочесть между строк и не извлеку все возможное удовольствие из каждого его слова. 10. Выбившись из сил, заснуть в шезлонге на солнышке рядом со свернувшимся в клубок Джампо. – От тебя страшно несет алкоголем. Он сочится из твоих пор. Я с трудом открываю глаза и вижу склонившегося надо мной Уильяма. – Принято как-то предупреждать человека, когда видишь, что он спит, – говорю я. – Человек не должен спать в четыре часа дня, – парирует Уильям. – Может, сейчас подходящий момент, чтобы сказать вам, что я хотел бы поменять школу и с осени поступить в Тихоокеанскую хоровую академию для мальчиков? – спрашивает Питер. Они с Зои тоже вышли на веранду. Я поднимаю брови и посылаю Уильяму взгляд “видишь-я-говорила-что-наш-сын-гей”. – С каких это пор тебе нравится петь? – спрашивает Уильям. – Тебя что, дразнят? – спрашиваю я. При мысли, что над ним могут издеваться, кортизол разливается по всему моему телу. – О боже, мам, да от тебя воняет, – говорит Зои и с отвращением машет рукой. – Спасибо, твой папа мне уже об этом сообщил. Где вы целый день пропадали? – Мы с Зои болтались по Телеграф-авеню, – говорит Питер. – Телеграф-авеню? Вы двое? Вместе ? Зои и Питер обмениваются хитрыми взглядами. Зои пожимает плечами: – Ну и что? – А то, что там небезопасно, – говорю я. – Почему, из-за всех этих бездомных? – спрашивает Зои. – Так вот, имей в виду, что наше поколение уже постбездомное. – Что это значит? – спрашиваю я. – Это значит, что мы их не боимся. Нас воспитали так, что мы не стесняемся взглянуть бездомным людям в глаза. – И помогать им попрошайничать, – добавляет Питер. – Ну, а ты где был, пока наши дети просили милостыню на Телеграф-авеню? – спрашиваю я Уильяма. – Я не виноват. Я высадил их в Маркет-холле в Рокридже. Там они сели на автобус до Беркли, – объясняет Уильям. – Педро спел оду “К радости” на немецком. Мы заработали для одного типа двадцать баксов! – говорит Зои. – Ты знаешь оду “К радости”? – удивляюсь я. – На Ютубе есть канал, называется “Вы можете исполнять Бетховена на немецком”, – говорит Питер. – Уильям, мне начинать с картошки? – кричит с кухни Кэролайн. – Я помогу, – говорю я, пытаясь выбраться из шезлонга. – Не нужно. Оставайся здесь. Мы сами справимся, – говорит Уильям, исчезая в доме. Наблюдая, как все суетятся на кухне, я начинаю думать, что никогда человек не одинок так, как после полудня в воскресенье. Со вздохом открываю ноутбук. Джону Йоссариану нравится Швеция 3 часа назад Люси Певенси Нуждается в своем волшебном напитке, но, кажется, куда-то его подевала. 3 часа назад А вот и вы. Смотрели под сиденьем у себя в машине, Жена-22? Нет, но я смотрела под сиденьем саней Белой Колдуньи. А что делает волшебный напиток? Исцеляет все болезни. Ага, ну конечно. Вы заболели? У меня похмелье. Сочувствую. У вас в роду были шведы? Не могу раскрывать эту информацию. Ну хорошо, вы можете хотя бы сказать, что вам нравится в Швеции? Ее нейтралитет. Это безопасное место, чтобы переждать войну, то есть, если кто-то воюет, конечно. Вы воюете? Возможно. Что значит “возможно” воюю? Разве это не очевидно? Война не всегда очевидна, особенно если это война с самим собой. Какого рода войны можно вести с самим собой? Война, в которой одна часть тебя считает, что ты переходишь границу, а другая думает, что граница сама умоляет, чтобы ее перешли. Исследователь-101? Вы называете меня попрошайкой? Категорически нет, Жена-22. Вы называется меня границей? Может быть. Границей, которую вы готовитесь переступить? Прикажите мне остановиться. Жена-22? Вы швед. Почему вы так решили? |