Онлайн книга «Страна радости»
|
– Господи, – выдохнул я и закрыл глаза рукой. Она рассмеялась, но не презрительно. – Странное дело, но я даже польщена. Попытайся расслабиться. Я схожу вниз, чтобы еще разок взглянуть на Майка. Не могу допустить, чтобы он застукал меня в кровати с Хоуи, Счастливым псом. – Очень смешно. – Думаю, покрасней я еще сильнее, у меня вспыхнули бы волосы. – Я уверена, к моменту моего возвращения ты будешь готов. И только потому, что тебе уже двадцать один, Дев. Будь тебе семнадцать, у тебя бы уже все стояло. Она вернулась с двумя бутылками газировки в ведерке со льдом, но когда скинула халат и предстала передо мной обнаженной, я и думать забыл о коле. Второй раз получилось гораздо лучше: думаю, я продержался минуты четыре. Потом она начала тихонько вскрикивать, и я кончил. От души. * * * Мы подремали, Энни положила голову в ложбинку моего плеча. – Все хорошо? – спросила она. – Так хорошо, что не могу в это поверить. Я не видел ее улыбки, но почувствовал ее. – После стольких лет эту спальню наконец-то использовали не только для сна. – Твой отец когда-нибудь жил в этом доме? – В последние годы – нет, да и я начала приезжать только потому, что Майку тут нравится. Иногда я готова смириться с тем, что Майку суждено умереть, но по большей части не приемлю этого. Отказываюсь верить. Заключаю сама с собой какие-то сделки. «Если я не позволю ему поехать в «Страну радости», он не умрет. Если я не помирюсь с отцом и не позволю ему встречаться с внуком, он не умрет. Если мы просто останемся здесь, он не умрет». Пару недель назад, когда мне впервые пришлось заставить его надеть пальто, прежде чем пойти на пляж, я заплакала. Он спросил, что не так, и я ответила, что у меня месячные. Он знает, что это такое. Я вспомнил, как Майк сказал ей на автостоянке у больницы: «Это не обязательно будет последний хороший день». Но рано или поздно этот день все равно бы наступил. Так случается с каждым из нас. Она села, натянула на себя простыню. – Помнишь, я говорила, что Майк стал моим будущим? Моей блестящей карьерой? – Да. – Не думаю, что у меня будет какая-то другая. После Майкла останется… пустота. Кто сказал, что жизнь американца – пьеса, в которой не бывает второго акта [29] ? Я взял ее за руку. – Не тревожься о втором акте, пока не закончился первый. Она высвободила руку и погладила меня по лицу. – Ты молодой, но не совсем глупый. Хорошо сказано, однако я все равно чувствовал себя глупым. Во-первых, из-за Уэнди, но не только. Я обнаружил, что мои мысли возвращаются к этим чертовым фотографиям в папке Эрин. Что-то на них… Она легла. Простыня соскользнула с ее груди, и я вновь почувствовал шевеление между ног. Действительно, иногда быть двадцатиоднолетним – чертовски здорово. – Мне так понравилось в тире. Я и забыла, до чего это приятно, целиться и стрелять. Впервые отец дал мне винтовку, когда мне было шесть лет. Маленькую, однозарядную, двадцать второго калибра. И я влюбилась в стрельбу. – Правда? Она улыбалась. – Да. Это нас связывало. Крепко-крепко. Больше ничего общего у нас не нашлось. – Она приподнялась на локте. – Это дерьмо насчет адского огня и серы он продавал чуть ли не с подросткового возраста, и не только потому, что зарабатывал на этом деньги. Родители пичкали его церковными псалмами по три раза на дню, и я не сомневаюсь, он верит в каждое слово. Но знаешь что? Он по-прежнему сначала южанин, а уже потом проповедник. Его пикап изготовлен на заказ и стоит пятьдесят тысяч долларов – но от этого он не перестал быть пикапом. Он по-прежнему ест бисквиты с подливой в «Шоунис». Эталон юмора для него – Минни Перл и Джуниор Сэмплс. Он любит песни об изменах и борделях. И любит свои винтовки. Меня не волнует, каким Иисусом он торгует, и я не испытываю ни малейшего желания стать владелицей пикапа, но оружие… любовь к нему он передал своей единственной дочери. Я стреляю, и у меня улучшается настроение. Дерьмовая наследственность, правда? Я ничего не сказал, только поднялся с кровати, открыл колу, одну бутылку дал Энни. – У него, наверное, полсотни винтовок и ружей в его доме в Саванне, многие очень дорогие, антикварные, и еще с полдесятка здесь, в сейфе. У меня две винтовки в моем доме в Чикаго, хотя по мишени я не стреляла уже два года. Если Майк умрет… – Она прижала бутылку с колой ко лбу, словно хотела унять головную боль. – Когда Майк умрет, я первым делом избавлюсь от них, чтобы не вводили в искушение. – Майк не хотел бы… – Разумеется, не хотел бы, я это знаю, но дело не только в нем. Если бы я могла поверить – как мой святоша-отец, – что после смерти встречу Майка у золотых ворот! Но я не могу. Я изо всех сил пыталась в это поверить маленькой девочкой, но не получилось. Бог и рай продержались на четыре года дольше Зубной феи, но потом я перестала в них верить. Я думаю, что там только тьма: ни мыслей, ни воспоминаний, ни любви. Просто тьма. Забвение. Поэтому мне так трудно принять то, что с ним происходит. – Майк знает, что там есть нечто большее, чем забвение. – Да? Почему? Почему ты так думаешь? Потому что она там была. Он ее видел и видел, как она уходила. Потому что она сказала: «Спасибо вам». И я знаю, потому что видел ленту Алисы, а Том видел Линду. – Спроси его, – ответил я. – Но не сегодня. Она поставила колу на столик и всмотрелась в меня. Улыбнулась, отчего в уголках ее рта снова появились ямочки. – Второй раз ты получил. Не думаю, что тебе интересен третий? Я поставил свою колу на пол у кровати. – Раз уж об этом зашла речь… Она протянула ко мне руки. * * * Первый раз обернулся позором. Второй был неплох. Третий… что ж, третий раз – волшебный. * * * Я ждал в гостиной, пока Энни одевалась. Вниз она спустилась в джинсах и свитере. Я подумал о синем бюстгальтере под свитером – и, будь я проклят, между ног снова что-то зашевелилось. – Все хорошо? – спросила она. – Да, но я бы хотел, чтобы было еще лучше. – Я тоже, но это все, на что мы можем рассчитывать. Если я нравлюсь тебе так же, как ты нравишься мне, ты с этим смиришься. Да? – Да. – Вот и славно. – Как долго вы с Майком пробудете здесь? – Если этот дом сегодня не унесет ветром? – Его не унесет. – Неделю. Майку надо пройти комплексное обследование в Чикаго, которое начнется семнадцатого числа, а я хочу приехать пораньше, чтобы обустроиться. – Она глубоко вздохнула. – И поговорить с его дедушкой о встрече. Необходимо установить какие-то рамки. Скажем, никакого Иисуса. |