Онлайн книга «Бабочка маркизы Помпадур»
|
Но пахло вкусно. Леха всегда считал, что еда начинается с запаха. Кара полагала, будто блюду достаточно быть красивым… – Прошу, – Леха взял новую знакомую под локоток, и Алина взрогнула. Непривычно? Пусть привыкает. – Выбирай угол. Только попросторнее. Что пить будешь? – Я не пью. Ресницы коровьи и глаза такие же. Даже жаль ее становится. Но Леху в свое время никто не пожалел, и сам он жалеть не станет. Выбрав самый дальний столик, Алина нырнула в угол. Спряталась, значит. Нет, девочка, твоя судьба уже предрешена тем, кто привел тебя в мужской туалет, хотя в высшие силы Леха не верил. – Сначала еда, а потом дело. Сытые люди хуже соображают. А вот напоить вряд ли выйдет. Жаль, было бы легче. Пока Леха делал заказ, Алина снова собрала волосы – все ж таки роскошные они у нее, живые – в жгут и закинула за плечи. Тонкие прядки тут же высвободились, чтобы прильнуть к щекам и шее. – Короче. – Та, другая, ненавидела это слово какой-то лютой идейной ненавистью. И теперь Леха с немалым наслаждением использовал его, точно мстил. Хотя, конечно, глупость. Она же не слышит, а раз так, то какая это месть? – Короче, дело такое. Я женюсь. В субботу. Алина моргнула и дернула носом. – В эту? Она что, решила, что ей за пару деньков свадьбу надо организовать? И вон как нахмурилась, верно, подбирает слова для отказа, но чтобы необидные. Кара никогда не задумывалась над тем, что слова способны обидеть людей. – Все схвачено, – пообещал Леха. – Кроме невесты. Сбежала, курва этакая. – К-куда? – А кто ж ее знает. Боль, вроде бы притихшая, резанула сердце. И Леха поспешил ее заткнуть. – Счета обчистила и сбежала. С любовничком небось… чтоб им вдвоем навернуться. Алина смотрела на него круглыми от ужаса глазами. Верно, ее клиенты не столь откровенны в признаниях. – Не, ты не дрожи, денег они хватанули, но вершки только… сволочи, да… Принесли пиццу. Выглядела она прилично, и аромат шел просто одуряющий. Когда Леха ел в последний раз? Утром вроде. А что ел – он и не помнит. После побега Кары вообще все странно, жизнь рывками. Вот вроде одно место, и тут же другое. Что он делает? Чего хочет? – И хрен бы с ними, но вот узнают люди, чего случилось, и смеяться над Лехой станут. А у Лехи – репутация. – А от меня чего вы хотите? – Чтоб ты за меня замуж вышла. Алина застыла. Она смотрела на Леху с таким непередаваемым выражением лица, что он сам начал осознавать, что идея эта – не лучшая. – Я? – тихо-тихо переспросила Алина и ткнула себя в грудь. – Ага, – подтвердил Леха. – Глянь. Он карточку носил с собой, чтобы, когда вовсе тоскливо станет, подхлестнуть себя обидой. Фотография всего одна – Кара не любила сниматься, считая, что картинки мертвы. Была в чем-то права. На снимке она стояла в пол-оборота. Шляпка. Вуалетка. Двубортный пиджачок с белой полоской. И золотая бабочка на лацкане пиджака. С этой бабочкой она не расставалась. Говорила, талисман на счастье… говорила, что сама она – как бабочка. – Да ты погляди, – Леха подвинул снимок, хотя и не желал с ним расставаться. – Она мне говорила, что другой такой не найду. Нашел вот. Вы ж одно лицо. Мы поженимся. Поживем месяцок, а потом и разведемся. Вроде как характерами не сошлись. Сейчас куда ни плюнь, характерами народец не сходится. – Вы… вы сумасшедший. Алина сделала попытку встать, но место ее угловое не подходило для подобных маневров. – Сидеть, – велел Леха, и Алина подчинилась. – Я не психованный, хотя похож. У меня репутация. Баба не может Леху на другого променять. А Леха бабу – запросто. И не во мне дело. Не в тебе тоже. В деньгах. Это они все понимали. Слабые, слабые, а поставь вопрос финансовый, враз про слабость забывают. И Алина села на место, кулачки сжала, ручки скрестила. Уставилась выжидающе, мол, пой, Леха, песню. – В общем, предложеньице такое. Ты идешь за жену. Я плачу за потраченное время. – Да за кого вы меня… вы меня… – и покраснела, густо-густо. Только кончик носа белым остался. – За бабу, которая играет в бизнесменшу. Крутится белкой в колесе, думает, что еще годик – и все само заработает. Только не выйдет, Алиночка. Нет в тебе волчьей жилки. И прогоришь. В этом месяце, в другом… прогоришь все равно. Вернешься к родителям. Или устроишься в контору. Будешь сидеть, получая копейки, и спрашивать себя, чего ж жизнь такая поганая. – Вы… вы не должны так говорить! Леха отмахнулся. Как хочет, так и говорит. – Я тебе дело предлагаю. В койку не потащу, не бойся. А вот на фуршетах мордой посверкать придется, ну так с тебя не убудет. Он вытащил ее визитку и на обратной стороне написал сумму. Этот язык бабы понимали с ходу. – Вот. За месяц красивой жизни. И будешь потом свободная да с деньгами. Нет, Алине, конечно, случалось встречать странных людей со странными идеями, в последний год так особенно. Свадьбы вообще обладали поразительным качеством – с легкостью будили в людях безумие. Но Леха оказался более сумасшедшим, чем все предыдущие Алинины клиенты, вместе взятые. А главное, выглядел приличным человеком! Серьезный такой. Лохматый вот слегка. – Ты погляди, погляди, – он силой вложил карточку в Алинину руку. Она собиралась сказать, что не согласна на эту авантюру ни за какие деньги, но любопытство одержало победу над здравым смыслом. И Алина глянула. Потом еще раз. – Это не в рублях, – уточнил Леха, глядя с насмешкой. Сумма не укладывалась в Алининой голове. Ни вдоль, ни поперек, вообще никак. Она была абстрактной и огромной, подавляющей волю. – Ну подумай сама, лапочка. Когда у тебя еще шанс появится заработать нормально? – Я… я зарабатываю. Нормально. Это было ложью, и Леха понял. – Врешь, – сказал он с чувством глубокого удовлетворения в голосе. – Ты пока барахтаешься, но скоро пойдешь ко дну. А я тебе даю спасательный круг. В весьма материальном выражении. Этого он не говорил, но было и так понятно: нечего Алине носом крутить, иначе Леха уйдет, и Алина останется наедине со своими проблемами и не слишком радужными перспективами. – Да не трясись ты. Все пройдет ништяком! Кара сволочью была, но уживались… – он потер переносицу. – И с тобой уживемся. Лешка Попов от своего не отступит. Сказал, что женится, так тому и быть. Ему, наверное, обидно. Мама говорит, что нет ничего хуже раненого самолюбия, особенно если мужского. Оно воспаляется и нарывает, приводя к резкому ухудшению характера. Леха, каким бы он странным ни был, не заслуживает быть брошенным перед свадьбой. |